Участие представителя в гражданском и арбитражном процессе. Материалы для подготовки

Тема 1. Защита чужих прав в римском праве.

Вопрос 1. Общая характеристика.

Совершенно особое место в римской системе защиты прав занимали юристы, деятельность которых в республиканский период имела практический характер и выражалась в редактировании формальных актов (cavere), руководстве ведением судебных дел (agere), даче советов (respondere).

Долгое время в Древнем Риме стороны не могли возлагать на других лиц защиту своих интересов. Причина видится, прежде всего, в господстве концепции об индивидуализации юридических актов личностью субъекта, в строго индивидуальном характере обязательств. Таким образом, одни и те же акты, но совершенные разными лицами, уже являются различными, а потому и непередаваемыми и незаменимыми. Это общее свойство актов переносилось и на гражданские акты. Для совершения процессуальных актов было необходимо личное присутствие и активная деятельность тяжущихся.

Дальнейшее развитие гражданского оборота и средств его защиты привели к совершенствованию судопроизводства и одновременно к увеличению количества рассматриваемых дел и появлению новых субъектов в процессе. Правило о том, что никто не может искать по закону от чужого имени (Nemo alieno nomine lege agere potest), о существовании которого говорили Гай и Юстиниан, перестало удовлетворять интересы субъектов процесса. Постепенно непреложное правило стало смягчаться и обрастать исключениями.

Юстиниан дает краткий перечень исключений. Допускалось выступление представителей pro populo – за народ (выступал magistratus), pro libertate – за свободу (assertor libertatus) и pro tutela – по опеке (tutor – опекун). Можно сделать вывод, что первоначально процессуальное представительство допускалось только постольку, поскольку выступление соответствующих субъектов в процессе было принципиально невозможно.

Так, выступление за народ предполагало защиту интересов городских общин, которые как таковые неспособны самостоятельно участвовать в гражданском обороте и защищать свои интересы.

Защита интересов pro libertate имела место в случае стремления к восстановлению свободы несвободным, который уверен, что его неволя установлена противозаконным путем. Самостоятельная подача  иска в данном случае совершенно исключалась, поскольку римское право признавало правоспособными только свободных людей. Рабы были не субъектами, а объектами прав. Однако лишение защиты свободного, который формально становится рабом, было бы несправедливо и, кроме того, предоставляло возможность для злоупотреблений. Несвободному было предоставлено право обращаться к суду через представителя assertor libertatus.

Определенную схожесть имеет и представительство «по опеке». Persona sui iurus – лица правоспособные с сфере частного права в связи с возрастом, состоянием здоровья или некоторым особым положением могут нуждаться в помощи и охране при осуществлении своей гражданской правоспособности. Опека (tutela) устанавливалась над несовершеннолетними, над расточителями, над женщинами.

Поскольку в гражданскую правоспособность включалась и возможность участвовать в гражданском процессе, то опекуны представляли интересы опекаемых и в ходе процесса. Опекуны должны были предоставлять обеспечение на случай вынесения неблагоприятного решения по делу. Они вели процессы от имени представляемого (agere pro tutela).

Закон Гостилия (около 175 года до н.э.) допустил представительство в суде за лиц, попавших в плен или отсутствующих по делам государства, – процессы pro captiro. Сфера процессуального представительства стала понемногу расширяться – оно стало возможно в отношении лиц, не имеющих формальных препятствий для участия в процессе, но лишенных возможности защитить свои интересы именно в настоящее время вследствие отсутствия по уважительным причинам, так или иначе связанным с интересами государства.

Представительство корпораций осуществлялось в соответствии с их уставом. Устав мог определить, что представителем корпорации является одно или несколько лиц, все члены корпорации, определенные должностные лица. Воля представителя или представителей считалась законной волей юридического лица, если ее формирование происходило в соответствии с уставом корпорации. Осуществление этой воли могло быть поручено иному лицу. Так, ходатай по процессам юридического лица назывался actor.

С современной точки зрения, перечисленные случаи не являются представительством. Лицо выступало в процессе не от имени представляемой стороны, а от собственного имени, но за счет представляемого. Таким образом, применительно к римскому частному праву описанные нами случаи могут быть определены как непрямое представительство.

Признание процессуальное представительство получило в эпоху формулярного процесса. Именно в это время новые формы процесса получили свое распространение, и эти формы нуждались в новых процессуальных институтах. Преторы стремились приспособить существующее право к новым условиям.

Примерно со II века империи в преторских эдиктах появилось упоминание о когниторах (cognitores), которые были формальными представителями и открыто выступали от имени дееспособных лиц.

Следует также заметить, что претор не вмешивался в отношения между представляемым и когнитором, которые устанавливались договором. Некоторое сходство можно найти и в современном российском гражданском процессе, где суд практически совершенно не интересуют отношения между представителем и представляемым.

Дальнейшее развитие представительства шло по пути его расширения и упрощения формы.

Так, прокуратор (procurator in rem alienam)  допускался в процесс на основании неформального поручения, данного без ведома противной стороны, а также претора или судьи. Достаточно даже было  фактического выступления в процессе без поручения.

Такое фактическое выступление, главным образом, имело место на стороне ответчика для защиты его прав при предъявлении иска, а также для охраны интересов отсутствующего лица. При ведении чужого дела без поручения между ведущим чужие дела (negotiorum gestor) и хозяином дела (dominus) возникали обязательства как бы из договора (obligationes quasi ex contractu). Ульпиан в своем комментарии на преторский эдикт называет этот  вид обязательства необходимым, «так как для отсутствующих очень важно и выгодно, чтобы не оставаться беззащитными и не терпеть в отношении владения и продажи вещей, отчуждения залога, или не лишиться иска о взыскании штрафа или не потерять несправедливо свою вещь».  Однако такие обязательства возникали не только в связи с отсутствием хозяина дела, этот признак не является необходимым, например, лицо могло взяться за ведение чужого дела потому, что непосредственно заинтересованный не мог позаботиться о себе в силу тех или иных препятствий.

Также несущественным являлись и те мотивы, которыми руководствовался gestor: это мог быть общественный долг или личные соображения. Для возникновения этого обязательства важно, чтобы gestor действовал за счет другого лица,  то есть намеревался отнести расходы, связанные с ведением дела, на хозяина дела.

Лица, не получившие никакого полномочия и взявшие на себя чью-либо защиту, назывались дефенсорами (defensor). Дефенсоры, как правило, защищали интересы отсутствующего ответчика. Очень важно заметить, что с IV века они  стали императорскими чиновниками, защищавшими интересы беднейшей части граждан против влиятельных и богатых лиц. С течением времени к дефенсору перешли полномочия по контролю за мелкими чиновниками, а также судебные правомочия в мелких делах. В дефенсорах можно увидеть некий прообраз российской прокуратуры, в обязанности которой, в частности, входит защита в суде прав неимущих, а также так называемый «общий надзор».

Прокуратор мог действовать и на основании договора поручения, заключенного с представляемым – mandatum. По этому договору доверитель (мандант) поручает, а мандатарий (поверенный, прокуратор) принимает на себя исполнение безвозмездно каких-либо действий. Содержание договора могут составлять и процессуальные действия, лишь бы эти действия не противоречили добрым нравам (contra bonos mores).  Поручение может быть дано как в интересах самого доверителя, так и в интересах третьих лиц, а также в комбинации интересов доверителя и третьих лиц. Единственным лицом, в интересах которого не могло быть дано поручение, является прокуратор. Поручение в интересах прокуратора, по словам Гая, излишне, так как что нужно тебе сделать в собственном интересе, то ты должен сделать по собственному решению, а не по моему поручению. Такое поручение представляет собой скорее совет, чем поручение и потому не имеет обязательной силы, потому что совет никого не обязывает.

В случае заключения договора mandatum поверенный становился procurator cum mandato, то есть поверенным по поручению. Поручение (mandatum), как наиболее распространенное основание возникновения процессуального представительства характеризовалось существенным признаком безвозмездности. «Mandatum, nisi gratuitum, nullum est» – договор поручения, если он не безвозмездный, ничтожен. Договор поручения имел особый характер, объясняемый его происхождением – из общественного долга и дружбы («ex officio atque amicitia»), а выполнение долга и вознаграждение, по понятиям римлян, исключает одно другое. Цицерон говорил, что довести доверителя до иска из поручения и быть присужденным по такому иску не менее позорно, чем быть осужденным за кражу: в тех делах, в которых мы сами не можем иметь интереса, предполагается, что наша деятельность основана на верности дружбы. Услуги мандатария имели общественное, а не личное (имущественное) значение, связанное с извлечением выгоды. При наличии в договоре положения о вознаграждении, такой договор относится к категории найма. (Высшие слои общества, которые в основном и выступали представителями, считали унизительным наниматься к кому-либо, так как это унижало их общественный статус). Считалось, что вознаграждение принижает значение услуг мандатария, который действует по дружбе или ценя оказанную ему честь и доверие. Однако следует различать плату за оказанную услугу (merces) и выраженную материально благодарность, получившую название honor. Получение такого рода благодарности считалось допустимым и не унизительным для мандатария. Ораторы же в награду получали пальмовую ветвь, символизирующую победу. Позднее появились договоры о гонораре (honorarium).

Противоречия между отношением к представительству как к дружеской обязанности и необходимостью оплачивать услуги представителя привело к запрету брать деньги и подарки за ходатайство по делам. Однако этот запрет повсеместно нарушался, поскольку не содержал никакого наказания за его нарушение. Вознаграждение было очень щедрым и давало возможность не только безбедно существовать, но и наживать огромные состояния. Август установил штраф за нарушение запрета в размере ¼ полученного гонорара. Во времена империи этот запрет вновь исчез, но появился закон, определивший максимум платы, - 100 золотых или 10.000 сестерций.

 

Вопрос 2. Лица, не имеющие права быть представителями в римском гражданском процессе.

 

Римское право предъявляло к представителям определенные  требования.

Главным требованием было обладание полной правоспособностью, следовательно, не имели права быть представителями лица ограниченные в правоспособности. Ограничение правоспособности могло носить более или менее общий характер. Необходимо выделить следующих лиц:

1)     духовенство;

2)     чины первых трех классов (personae potentores), данное ограничение правоспособности преследовало цель исключения практики массовой и дешевой скупки исков с целью последующего извлечения прибыли, что было довольно распространено;

3)     высшие императорские сановники (personae illustres), получившие почетный титул, связанный с личными привилегиями. Кроме того, Константином Великим этим лицам было запрещено самим вести свои процессы, для этих целей они должны были привлекать представителей;

4)     солдаты, которым было запрещено представительствовать по гражданским делам;

5)     женщины, появление в суде которых считалось нежелательным даже при ведении собственных дел, но не было запрещено в отличие от представительства;

6)     лица, ограниченные в правоспособности в связи с умалением гражданской чести. Умаление гражданской чести по римскому праву могло происходить в различных случаях, нас же более всего интересует случай, связанный с ограничением права представительствовать от имени других лиц. Лицо могло быть опозорено (infamia):

а)  либо непосредственно  в связи с наступлением определенных обстоятельств (infamia immediata);

б) либо в связи с обвинением  лица в некоторых процессах и вынесения обвинительного приговора (infamia mediata).

      Infamia immediata была возможна в случаях совершения бесчестных поступков. Таким образом могли быть опозорены:

·        лица, ведущие распутную жизнь или занимающиеся сводничеством;

·        лица, состоявшие в двойном браке или обручении;

·        жены, пойманные в нарушении супружеской верности;

·        вдовы, нарушившие запрет на вступление в брак до истечения траурного года (10 месяцев) после смерти супруга;

·        опекуны, сами женившиеся или женившие своего сына  на бывшей под его опекой девушке, до отдачи отчета о своем опекунстве.

Для infamia immediata не было необходимости в вынесении судебного решения. Цензор мог вычеркнуть опозоренное лицо из списка сенаторов или всаднических центурий, консул мог отказать в выставлении кандидатуры лица при выборах в магистраты, а претор мог не допускать это лицо к выступлению на суде на основании собственного мнения о порочности. Опозоренное лицо лишалось также права быть опекуном и быть избранным на общественные должности. Со временем именно преторская infamia стала прочным институтом гражданского права, а контроль консулов и цензоров потерял свое значение с падением республики.

Из приведенного перечня видно, что infamia immediata была связана с отношениями, которые предполагали значительную степень доверительности (фидуциарности) либо с отношениями морали.

Сходным основанием для признания лица опозоренным являлось занятие некоторыми профессиями. Такими лицами, в частности, могли быть гладиаторы, актеры, декламаторы, ростовщики. Этот случай ограничения правоспособности носил название turpitudo.

Infamia mediata была возможна только в случае вынесения судебного приговора, когда была показана преступность или недобросовестность лица. Например, лица приговоренные за обиду, вероломство, воровство, грабеж и иное злоумышленное действие. Аналогично с infamia immediata опозоренными считались и лица, осужденные по искам из правоотношений, предполагающих особую добросовестность, доверительные отношения участвующих в них лиц (например, поручение, товарищество, опека и некоторые другие), а также лица, с бесчестьем уволенные со службы.

Бесчестность лица и применение его действия устанавливалось в каждом конкретном случае. Для этого могло производиться предварительное расследование. При этом лицо считалось бесчестным в течение всей жизни вне зависимости от возмещения убытков от их противозаконной деятельности.

Все соответствующие иски именовались actiones famosae.

Достаточно строгие требования к процессуальным представителям сохраняются и по настоящее время. Так, ГПК РСФСР тоже дает перечни лиц, наделенных правом быть представителями и не имеющих такого права, однако российский гражданский и арбитражный процесс не знают процессуального запрета на участие в процессе в качестве представителя лицу, в отношении которого он (запрет) установлен приговором суда, что сходно с опозориванием в римском праве.

 

Вопрос 3. Особенности положения оратора и адвоката в римском гражданском процессе.

 

Совершенно особое место в римском праве занимали адвокаты (advocatus, patronus, causidicus) и ораторы (oratores).

Адвокаты использовались сторонами для дачи юридических советов и присутствовали вместе со стороной в процессе. Вместе с тем, положение адвоката отличалось от положения юрисконсульта (jurisperiti). Письменные советы некоторых юрисконсультов (responsa) во времена империи приобрели силу закона. Отдельным юристам было дано право критиковать позиции предшественников и давать обязательные толкования актов. Появление же адвокатов связывалось с упадком классической юриспруденции. Адвокаты объединялись в коллегию, подчинявшуюся дисциплинарной власти президента суда, имели свои правила и традиции, предусматривавшие определенную форму одежды (белую тогу), были организованы в почитаемую сословную группу.

Ораторы приводились сторонами в процесс для произнесения речей. При этом ораторы не всегда являлись знатоками права, они умудрялись выигрывать дела исключительно при помощи красноречия, которое к тому времени уже достигло высот искусства.

Число защитников могло достигать 12 человек, продолжительность речи была ограничена тремя часами, однако это правило постоянно нарушалось. В своей речи защитники ограничены не были, за исключением запрета ссылаться на доказательства, которые исследовались позже.

Во времена империи значение ораторов стало заметно меньше, что можно связать с ограничениями политической свободы вообще и ограничениями речей ораторов определенными правилами.

Вместе с тем адвокаты продолжали пользоваться значительной популярностью. Деятельность адвокатов была шире ораторской в их обязанности входило не только произнесение речей, но и квалифицированный разбор дела, дача юридических советов. Осуществлению этих обязанностей способствовало специальное обучение, начинавшееся с детства и продолжавшееся долгие годы и заканчивавшееся получением аттестата (следует заметить, что образование ораторов было не хуже). Существованию адвокатов также способствовало то, что они стали защищать интересы казны, группируясь вокруг различных чиновников. При этом штатные адвокаты считались состоящими на государственной службе и получали за это жалованье. Иные адвокаты состояли под руководством штатных, но сами распределяли между собой дела.

 

 

Тема 2. Представительство в германском и французском гражданском процессе.

Вопрос 1. Особенности развития судебного представительства во французском праве.

 

Средневековая Франция в вопросах организации и деятельности лиц, защищающих чужие права и оказывающих содействие в ведении процесса заинтересованным лицам, использовала принцип деления указанных лиц на два сословия. Следует отметить, что этот принцип был заимствован из римского процесса, которому были известны и прокураторы (когниторы) и адвокаты как различные лица, участвующие в процессе.

Закон 1327 года не только устанавливал раздельность сословий адвокатов (avocats) и стряпчих (procureurs, postulants), но и запрещал заниматься стряпчеством адвокатам, а адвокатской деятельностью стряпчим. Юристы с целью сохранения своего сословного положения, используя свое влияние на королевскую власть, оказывая этой власти некоторые услуги в сфере управления, безусловно, поддерживали развитие реформы права вообще и гражданского процесса в частности, усиление его устности и состязательности. Королевские ордонансы (Ordonnance de Moulin 1566, Ordonnance civil de Louis 1667) на долгие века закрепили особое положение и разделенность французских юристов.

Достаточно короткое время в период Великой французской революции корпорации адвокатов и стряпчих были отменены, а право на хождение по делам составление и подачу бумаг, а также на произнесение речей в суде получили поверенные по судебным делам (avoues). В дальнейшем и звание avoues было отменено. Наполеон Бонапарт восстановил существовавшую до революции систему разделения на адвокатов и стряпчих в том же виде, в котором она существовала и ранее, повторив по сути положения ордонансов Людовика XIV.

В стряпческие обязанности входила, во-первых, деятельность в судах при подаче и разрешении дела, а, во-вторых, деятельность по исполнению некоторых судебных решений. Содержанием первой обязанности было составление и подача документов и требований, исходящих от тяжущихся, и исполнение различных процедур для подготовки дела к устному разбирательству. Второй – организация и производство продаж имущества с аукциона по решениям суда. По делам сокращенного судопроизводства стряпчие были наделены правом устной защиты сторон на суде, что в остальных случаях было исключительным правом адвокатов.

Стряпчие (avoue) составляли особую чрезвычайно замкнутую корпорацию. При каждом суде состояло строго определенное количество стряпчих, число которых не могло быть превышено. Для вступления в корпорацию стряпчих  не требовалось юридического образования, лишь пятилетняя практика помощника (письмоводителя) у стряпчего. Формально утверждение стряпчих производилось правительством. Правительство при этом не могло отказать от утверждения представленного кандидата. Представление же кандидата  производилось стряпчим, на место которого он претендует или его наследником. Получить возможность быть представленным на должность стряпчего могло только лицо, приходящееся сыном или иным близким родственником либо просто купившее эту должность. При этом практика продажи должности стряпчего была легальной и подтверждалась законом 1816 года. Стряпчий, считавшийся подобно французскому нотариусу, должностным лицом, как правило, платил значительные суммы за получение должности, особенно в крупных городах.

Сама деятельность стряпчих, не требовавшая особых познаний в области права и заключавшаяся преимущественно в составлении и подаче бумаг, наследственность и продажность места в корпорации заставляла юридическую общественность относиться к ним с меньшим почтением, чем к адвокатам.

Адвокатская деятельность заключалась лишь в произнесении речей в суде в защиту интересов тяжущихся, а также в даче советов и письменных заключений по делу. Дача письменных заключений по делу имеет истоки в обращении за разрешением дела к университетским юристам, которые выносили письменное заключение, в средневековой Европе, и еще древнее - в обращении к юристам за обязательным толкованием в Древнем Риме.

Адвокатом могло стать только лицо, прослушавшее курс юридических наук, но к профессии адвокат допускался только после трехлетней стажировки и внесения его имени в табель. Количественного ограничения адвокатов не было.

Особенностью адвокатской деятельности было отсутствие каких бы то ни было отношений адвоката с клиентом. Вся работа с тяжущимся, начиная от ведения переговоров, заключения соглашения, принятия доверенности до взыскания гонорара, была обязанностью стряпчего. Таков был старинный обычай, восходящий еще в Древнему Риму, по которому адвокату неприлично входить в обсуждение финансовых вопросов и конкретных действий по защите интересов клиента. Таким образом, «хозяином дела» становился стряпчий, от которого зависел адвокат. Зачастую адвокаты были вынуждены заключать соглашения со стряпчими о передаче им дел за долю гонорара, а иногда и вовсе получали от стряпчих жалование, становясь адвокатами контор.

Адвокат представлялся обществу индивидуалом – знатоком права, совершенно отстраненным от процессуальных формальностей, обладающим красноречием и общей эрудицией, а стряпчий - техническим работником, исполняющим канцелярские обязанности.

С точки зрения процесса, представителем тяжущегося являлся лишь стряпчий, действующий от имени и по поручению стороны с целью предоставления ей надлежащей возможности участия в процессе. Стряпчий представлял собой чиновника, следящего за соблюдением необходимых формальностей и представляющего дело от имени стороны на разрешение суду.

Адвокат являлся самостоятельной процессуальной фигурой, формально никак не связанной с защищаемой им, посредством произнесения защитительных речей, стороной. Предполагалось, что адвокат защищает своего клиента по собственной воле из стремления к справедливости. В течение значительного промежутка времени гонорар не рассматривался как плата за услуги, а лишь как благодарность[1]. Адвокат олицетворял собой само право, стоящее на страже интересов конкретного лица. Этот порядок был, несомненно, заимствован из римского права, в котором господствовало аналогичное отношение к адвокату.

Такое противопоставление не могло не вызывать нареканий. Лица, которым требовалась юридическая помощь при ведении дела в суде, были вынуждены нанимать одновременно двух специалистов в области права, что зачастую было очень затруднительно в материальном плане. Кроме того, разделение труда стряпчих и адвокатов предполагало противопоставление, с одной стороны, деятельности по формулированию требований, составлению и подаче бумаг, доказательств, а с другой стороны, деятельности по выступлению в суде с устной речью, анализу представленных доказательств, построению окончательных выводов. Это не могло не сказываться как на подготовке дела стряпчим, так и на построении выводов адвокатом. Стряпчий, ограниченный в деятельности формальной письменной работой, не всегда мог предположить дальнейший ход устного процесса, а потому и предусмотреть необходимость составления каких-либо документов. Адвокат был вынужден строить свою речь и делать выводы исключительно на тех документах и требованиях, которые были заявлены стряпчим, не в силах внести какие-либо изменения или дополнения пусть даже и к благу клиента.

По этим причинам еще до реформы 1971 года многие адвокаты составляли процессуальные бумаги сами и нанимали стряпчих, состоящих при суде, рассматривающем дело,  лишь для их подписания. Аналогично тому, как по более простым делам участие адвокатов в процессах было в большей степени формальным.

Вместе с тем, во Франции преимущественно в специализированных судах  имелся положительный опыт совмещения адвокатских и стряпческих процессуальных обязанностей и до реформы. Так, в судах, занимающихся разрешением по первой инстанции споров о найме жилых помещений, в судах, рассматривающих по первой инстанции трудовые споры, стороне предоставлялось право самой выбрать, кому поручить ведение дела – адвокату или стряпчему. В торговых судах поручение на ведение дела можно было дать поверенному (agree).  В Апелляционном суде и Государственном Совете представительствовать от имени сторон было разрешено исключительно специальной группе адвокатов, которые одновременно исполняли и функции стряпчих.

Таким образом, разделение процессуальных обязанностей на «письменные» и «устные» в период непосредственно перед реформой было в значительной степени формальным и неповсеместным, а неудобство такого разделения очевидным.

Закон о реформировании адвокатской деятельности 1971 года устранил имевшийся дуализм в процессуальном представительстве. Со вступлением его в силу во французских судах взамен стряпчих и адвокатов появилась фигура «нового адвоката» (nouvell avocat). «Новый адвокат» имеет право самостоятельно вести процесс на всех его стадиях от подготовки судебных бумаг до вынесения решения. Он выступает в качестве представителя тяжущегося и одновременно имеет право выступать в его защиту с речами на суде. 

Однако такое положение «нового адвоката» характерно только для судов первой инстанции, судов по трудовым спорам и торговых судов. В вышестоящих судебных инстанциях установлена своеобразная территориальная система, в соответствии с которой «новый адвокат», зарегистрированный в одном судебном округе, не может  представлять своего клиента в суде другого судебного округа как стряпчий. При этом он может выступать в защиту своего клиента с устной речью в любом высшем суде Франции, кроме Апелляционного суда и Государственного Совета. Для подготовки судебных бумаг и формулирования требований в вышестоящих судах тяжущийся должен нанимать местного адвоката, который и будет исполнять обязанности стряпчего в вышестоящем суде.

Представительство перед Апелляционным судом и Государственным Советом «новым адвокатам» не разрешено. Для оказания юридической помощи при производстве в этих судебных учреждениях привлекаются адвокаты, входящие в специальную группу зарегистрированных при этих судах. Эти адвокаты стоят несколько особняком от остальных адвокатов, поскольку рассматриваются подобно бывшим стряпчим как государственные служащие.

Таким образом, процессуальное представительство во Франции прошло путь от строгого законодательного разделения стряпческих и адвокатских функций до совмещения их одним лицом. Первое представляется более соответствующим внутренней структуре процессуального представительства, для которого характерен внутренний дуализм отношений с представляемым и судом, а также сочетание частно-правового и публично-правового начал. Второе удобнее для представляемых, поскольку позволяет нести меньшие затраты. Если в низших судах вопрос был решен в пользу удобства тяжущихся, то в высших судебных инстанциях интересы правосудия поставлены выше. Следуя традициям древнеримских юристов, адвокат рассматривался как самостоятельный участник процесса, призванный защищать право, а не конкретного субъекта.

 

Вопрос 2. Судебное представительство в следственном (инквизиционном) процессе германских государств XVII-XVIII веков.

 

Германия, заимствовавшая многие положения римского канонического процесса, пошла по пути развития письменного процесса. Для этого вида процесса было характерно сохранение канцелярской тайны и нежелательность какого-либо постороннего участия в судопроизводстве. По замечанию К.И. Малышева в Германии устной защиты практически не было. На адвокатов возлагалась обязанность составления бумаг и подачи их в судебную канцелярию. «Получая оплату с листа, они естественно прилагали к каждому делу полное усердие пера и плодовитость мысли. Оттого германское законодательство уже издавна относилось к ним недружелюбно, хотя при запутанном состоянии  материального права и письменном, искусственном процессе нельзя было обойтись без них» .

Не лучшим образом обстояли дела и в других германских государствах. Основой процесса и там была письменность.  Так, по уставам Австрии (1781года), Пруссии  (1793 года), Баварии (1753 года) и Саксонии (1622) вся состязательность сводилась к последовательному представлению и приобщению к делу бумаг, которые только и рассматривались в процессе. Естественно, что о каком-либо существенном значении представителя при таком способе судебного разбирательства упоминать не приходилось. Прусский устав еще дальше пошел по пути усиления роли суда – устранил адвокатов из процесса и вменил в обязанность судей заботу об интересах тяжущихся. Учитывая, что на суд также было возложено бремя установления материальной (объективной) истины, представителям тяжущихся просто не осталось места в процессе – все права и обязанности в процессе были перераспределены в пользу суда, что не позволяет не заметить сходства с советским гражданским процессом, где представитель являлся деятелем если не нежелательным, то зачастую излишним.

Но даже там, где участие представителей являлось необходимым, оно еще более делало процесс тайным, письменным и непонятным для народа. В Саксонии общение в процессе происходило лишь между юристами-судьями и юристами-представителями, применяющими в процессе непонятные выражения, ограничиваясь принятием письменных ответов на письменные вопросы. Суд совершенно отделен от сторон и не может с ними каким-либо образом общаться. И.Е. Энгельман писал, что в германском гражданском процессе того времени не было никакого живого общения не только между сторонами и судом, но и между судом и адвокатами, в силу чего терялось доверие к суду и вынесенному решению.

Начавшаяся в 1739 году реформа судопроизводства в низших судах совершенно исключила участие адвокатов в гражданском процессе, предписав суду общение непосредственно с тяжущимися. С 1793 года участие адвокатов стало невозможным и в высших судах, где  их обязанности по составлению судебных бумаг были возложены на должностных лиц судебного ведомства.  Эти положения процессуального законодательства, действовавшего в Германии на протяжении сорока лет, совершенно выхолостили гражданский процесс.

Вслед за наполеоновскими войнами в германские земли пришел французский гражданский процесс. И, несмотря на то, что французская система судопроизводства была более развита только в рейнской провинции, юристы всей Германии сумели ознакомиться с этой системой. Раздробленное германское законодательство вообще и процессуальное в частности, тем не менее, достаточно дружно восприняло принципы устности и гласности французского процесса. Новые реформы 1833 года восстановили в общегерманском процессе участие адвокатов, что свидетельствует о том, что участие адвокатов является необходимым следствием устного и гласного процесса.

 

---

[1] Лишь в 1957 году законом было признано общее право адвокатов взыскивать гонорар по суду. См.: Цвайгерт К., Кёрц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 1998. Т.1. С. 196.

Тема 3. Деятельность адвокатов в английском и американском гражданском процессе.

Вопрос 1. Историческое развитие англосаксонской адвокатской системы.

Доступ к юридической профессии в Англии отличался от континентальной практики. Юридическое образование получали в школах-гильдиях под руководством опытных практикующих юристов путем участия в судебных процессах, семинарских занятиях, имитирующих судебные заседания. Для укрепления сословной солидарности обучающиеся жили в здании гильдии рядом с опытными юристами, вместе посещали библиотеки и торжества, столовались. В целом, можно сказать, что вся их жизнь проходила рядом. По окончании обучения школы-гильдии присваивали молодым юристам звание барристера (call to the bar).

Естественно, что после такой подготовки и обучения своих членов юридическое сообщество не могло не стать замкнутой корпорацией юристов-практиков. Этому также способствовало английское процессуальное право, отличающееся крайним формализмом, казуистичностью и запутанностью.

Уже в ранее средневековье в Англии стали различать юрисконсультов и адвокатов. Юрисконсульты или поверенные  (attornati или  attorneys) были специалистами по торговым делам, они же консультировали стороны по правовым вопросам. Адвокаты или барристеры (advocati или pleaders)  занимались устным докладом дел в судебном процессе, а также юридической экспертизой. Такое же различие уже отмечалось при описании римского, французского и германского права.

Так же как и во Франции противоречия между поверенными (атторнеями, юрисконсультами) и барристерами (адвокатами) в Англии постепенно усиливались. Однако, в отличие от Франции, в Англии государство никак не вмешивалось в это противостояние. Именно барристеры стали провозглашать себя не представителями стороны в процессе, а самостоятельными лицами, исполняющими благородный долг (nobile officium) как независимые слуги закона.  Они сами отказались от ведения технической работы, связанной с процессом, предоставив это право поверенным, посредством которых и контактировали с клиентом. Всякий же личный контакт с клиентом рассматривался как дискредитирующий адвоката, иск о взыскании гонорара считался противоречащим профессиональной этике.

Цвайгерт и Кётц отмечают: «В конце XVI века все юрисконсульты (атторнеи), вступавшие в прямые контакты с клиентами, дела которых они вели, осуществлявшие представительство в процессе и принимавшие участие в подготовке процесса, особенно в сборе фактического материала, были исключены из членов гильдии».[1] Так в Англии окончательно оформилась система процессуального представительства, которую, по нашему мнению, следует считать традиционной.

             В течение некоторого времени представительство по гражданским делам в Англии осуществляли и поверенные (атторнеи) и солиситоры. Последние осуществляли представительские функции в канцлерских судах. В 1739 году поверенные и солиситоры организовали единое общество, объединившее всех юристов, специализирующихся на оказании юридической помощи в хозяйственных отношениях. Эти юристы стали именоваться солиситорами.  

            Обязанностями солиситоров и по сей день являются

1.      Консультирование клиентов.

2.       Осуществление некоторых нотариальных функций;

3.      Подготовка процесса.

К компетенции солиситора по подготовке процесса входит:

А) Подбор, отыскание и фиксация доказательств, в том числе досудебный допрос свидетелей и экспертов,

Б) назначение экспертизы,

В) обмен состязательными бумагами,

Г) представление противной стороне относящихся к спору доказательств,

Д) переговоры с представителем противной стороны,

Е0 выработка вариантов мирового соглашения.

            Ведение процесса для солиситора возможно только в низших судах - судах графств и магистратских судах. В иных судах они не могут участвовать в процессе в качестве представителей.

            Компетенция барристеров состоит в представительстве в судах более высоких инстанций. Только барристеры имеют право представительствовать в этих судах. Хотя законодательство не содержит какого-либо запрета на участие иных лиц в качестве представителей в высших судах, однако традиция, которая так сильна в Англии, предписывает сторонам либо нанимать для участия в процессе барристера либо участвовать в процессе самому.

            Обязанности барристера заключаются в

1.      Консультировании сторон,

2.      Выступлении в суде,

3.      Составлении судебных бумаг,

4.      Назначение экспертиз.

Как в Древнем Риме и во Франции солиситоры обращаются к барристерам для дачи консультаций, проведения экспертизы по вопросам права, которые очень часто специализируются на каком-либо очень узком вопросе и до тонкостей осведомлены о судебной практике по нему. И также как и во Франции барристеры не могут вступать в отношения непосредственно с клиентами в соответствии с правилами профессиональной этики. По этой причине барристеры вынуждены при общении с клиентами прибегать к посредничеству солиситоров либо проводить встречи с клиентами в присутствии солиситора.

            Так же, как и во Франции, в Англии целесообразность дуализма неоднократно подвергалась сомнению. Противники существующей системы утверждают, что гражданский процесс слишком долог и дорог, поскольку ведение одного дела двумя юристами порождает ненужное дублирование. Сторонники говорят, что барристеры, являясь специалистами в достаточно узких вопросах, могут глубже вникнуть в существо дела, рассмотреть его после предварительной оценки солиситором со стороны, свежим взглядом, так как мог бы оценить дело судья. Они же утверждают, что судьям легче работать с высокопрофессиональными адвокатами, являющимися опытными специалистами, отношения с которыми зачастую строятся на доверительной основе. Со всеми приведенными аргументами трудно спорить, необходимо лишь определить разумный баланс интересов «потребителей права», ближайшим стремлением которых является удешевление правосудия, и интересов правосудия,  представители которого в первую очередь заинтересованы в ускорении осуществления судебных функций и в уменьшении затрат умственных и физических сил, необходимых для вынесения правосудного решения, что достигается специализацией.

            В течение нескольких лет королевская юридическая комиссия обсуждала вопрос необходимости совмещения двух юридических профессий, представители которых осуществляют функции процессуального представительства, - солиситоров и барристеров. Комиссия пришла к окончательному и единогласному решению о сохранении существующей системы.

 

Вопрос 2. Досудебная подготовка дела английскими адвокатами.

Английский адвокат начинает свою работу с клиентом задолго до начала судебного процесса. В этом проявляться очень важная особенность деятельности представителя в состязательном процессе, когда подготовка процесса полностью ложится на плечи адвокатов, фактически именно адвокаты формируют фундамент будущего судебного дела.

Причиной столь активной деятельности представителей до возбуждения процесса в суде может быть рассмотрение в прошлом большого количества гражданских дел с участием присяжных заседателей, не являющихся профессиональными юристами. Присяжным заседателям необходимо было представить дело в течение одного заседания (хотя и продолжавшегося иногда в течение длительного времени), поскольку отложение дела может повлечь за собой невозможность в дальнейшем созвать этот же состав присяжных. Поэтому уже к началу судебного заседания адвокаты сторон должны ясно представлять себе ход процесса и действия своего оппонента. Несмотря на то, что рассмотрение гражданских дел с участием присяжных в Англии в настоящее время практически не ведется, а в Америке в некоторой степени сужено, традиции, сохранившиеся со времен господства присяжных, продолжают формировать систему процесса.

Во многом в результате досудебной  работы английского адвоката клиентом принимается или не принимается решение о подаче иска. Вот как описывает эту деятельность И.В. Решетникова[2].

Предварительная досудебная подготовка дел охватывает следующую деятельность, осуществляемую адвокатом с момента обращения к нему за помощью и до возбуждения дела в суде:

1.      Ознакомление с материалами дела в общем виде со слов клиента;

2.      Уведомление предполагаемого ответчика о содержании предъявляемых к нему требований. Такое уведомление направлено, в том числе и на выяснение позиции будущего ответчика относительно требований и возможности завершения спора вне суда. Адвокат проявляет стремление к мирному завершению спора и на всех других стадиях правового конфликта;

3.      Расследование дела включает в себя составление заявления, утверждаемого клиентом и действия, проводимые в соответствии с инструкциями клиента, направленные на сбор доказательств. Содержание этого этапа составляет сбор письменных доказательств, осмотры, установление и опрос свидетелей и т.д.

На этой стадии адвокат действует самостоятельно без какой-либо поддержки со стороны суда. Только в некоторых случаях он может просить суд о выдаче приказа о досудебном раскрытии доказательств, что необходимо для решения вопроса о надлежащем ответчике и правовой позиции по делу. Суд выдает приказ о досудебном раскрытии доказательств по делам о возмещении вреда, причиненного здоровью или повлекшего смерть лица, а также по делам, где необходим осмотр, фотографирование, сохранение собственности, а также против лиц, которые способствовали правонарушению.

Следующим этапом является подготовка дела к слушанию, во время которой адвокаты определяют основу будущего судебного разбирательства – предмет иска и рассматривают доказательства друг друга. Он может состоять из обмена состязательными бумагами и раскрытия доказательств. Важнейшее значение обмена состязательными бумагами состоит в том, что именно в них стороны при помощи своих адвокатов конкретизируют свои требования и возражения со ссылкой на материальные факты. При этом стороне запрещено предъявлять в суде доказательства в подтверждение тех фактов, которые не были изложены в состязательных бумагах.

Раскрытие доказательств заключается в предоставлении возможности адвокату другой стороны ознакомиться с перечнем и существом доказательств, имеющихся или имевшихся у противной стороны; в оценке доказательств; собирании доказательств. Обязанность адвоката по раскрытию доказательств не ограничивается теми доказательствами, которые он намерен предъявить суду. Вместе с тем, адвокат не обязан раскрывать доказательства, подпадающие под действие привилегии.[3]

Вся деятельность на этом этапе проводится сторонами адвокатов, суд не имеет к этому отношения. Однако в некоторых случаях мастер (младший судебный служащий), действующий от имени суда и ведущий подготовку дела может дать приказ стороне о раскрытии доказательств, когда такое раскрытие не предусмотрено законом, о дополнении состязательных бумаг, вынести промежуточный судебный запрет, уполномочивающий сторону на совершение каких-либо действий либо, наоборот, запрещающий ей эти действия совершать.

 

Вопрос 3. Особенности досудебной процедуры с участием американских адвокатов.

Интересной особенностью досудебной работы американских адвокатов является возможность получения ими устных показаний любого лица, данных под присягой. Для отобрания присяги приглашается судебный секретарь или нотариус. Наряду со значением обеспечения доказательств устные показания, данные под присягой, могут использоваться на процессе при противоречии между показаниями данными до суда и во время допроса в суде, а также, если они носят характер признания, что освобождает адвоката от доказывания признанного факта.

Следует также обратить внимание на практику проведения в американских судах досудебных конференций, в которых принимают участие судья и адвокаты сторон. Смысл конференции заключается в полном раскрытии адвокатами доказательств, а также в установлении возможности окончания дела миром.

Весь досудебный этап разрешения юридического конфликта в английском и американском гражданском процессе лежит на адвокатах. Именно от их активных действий зависит эффективность этого этапа и дальнейшего движения процесса в суде. Суд в большинстве случаев вообще не принимает участия в подготовке дела, а лишь оказывает адвокату необходимую помощь, используя свою власть и авторитет. Без профессиональной помощи квалифицированного адвоката, готовящего процесс, судебное слушание дела вообще не может состояться.

Судебная деятельность английского и американского адвоката представляет собой образец активности представителя в состязательном процессе. Пожалуй, можно сказать, что именно адвокаты являются двигателями процесса, а задача суда состоит в сдерживании и установлении баланса между ними. Как правило стороны сами редко выступают в суде, в некоторых штатах для этого существуют законодательные препятствия, в других традиция и сложность судебной процедуры совершенно вытеснили из процесса непрофессионалов.

Начиная со вступительной речи, которую произносит адвокат каждой стороны, и заканчивая заключительной речью, представитель стороны – активнейший участник процесса. Именно на нем лежит обязанность представить свою версию и доказательства суду, провести анализ и дать оценку доказательствам, представленным противной стороной и её версии дела. Активность адвокатов столь велика, что их даже называют «правовыми гладиаторами». Именно от ходатайств адвоката зависит принятие судом к рассмотрению того или иного процессуального вопроса: будет ли рассматриваться вопрос об относимости доказательства, возможности вызова свидетеля в суд, снятии вопросов, заданных адвокатом другой стороны. По общему правилу судья не рассматривает такие вопросы по собственной инициативе.[4]

Детальность и проработанность техники судебного представительства английских и американских адвокатов показывает, насколько большую роль они играют в процессе. Деятельность суда в большинстве случаев ограничивается руководством процессом, поддержанием порядка в зале судебного заседания и разъяснением присяжным (когда они участвуют в процессе) их обязанностей. Судье в процессе дело представляется точно также как и присяжным, в начале судебного заседания он знаком с делом лишь в общих чертах, и именно в обязанности представителя входит представление дела судье и присяжным.

 

 

---

[1] Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 1998. Т.1. С. 291.

[2] Решетникова И.В. Доказательственное право в гражданском судопроизводстве. Екатеринбург. 1997. С.314-337.

[3] Подробнее о привилегиях см.: Решетникова И.В. Доказательственное право в гражданском судопроизводстве. С. 207-235.

[4] Lubet S. Modern trial advocacy. NITA. 1993. P. 231.  

Тема 4. Участие представителей в российском и советском гражданском процессе (исторический аспект).

Вопрос 1. История развития представительства в дореволюционной России.

Русский гражданский процесс от Русской Правды  через Судебники 1497 и 1550 годов вплоть до Уложения 1649 года был состязательным, однако развитой системы представительства не существовало. В соответствии с Уложением 1649 года производство дел «судом» предусматривало состязательный порядок процесса и участие сторон или их представителей, и лишь производство «сыском»  по делам о вотчинах, поместьях и делам, связанным с казенным интересом, происходило без состязания.

Развитие следственного начала в русском гражданском процессе повлекло уменьшение роли и свободы представителей. Еще в конце XVI века возможность вступления в дело представителя была поставлена в зависимость от усмотрения судей. Указ гласил, что тех, кто будет говорить в суде «не по делу» следует не слушать, бить кнутом, отсылать и более к суду не допускать. Окончательно следственным русский гражданский процесс стал с утверждением  30 марта 1716 года в Воинском Уставе «Кратким изображением процессов или судебных тяжеб». Принятый порядок отрицательно сказался на гражданском процессе и поэтому 5 ноября 1725 года был издан указ о суде, которым вновь вводилось состязательное судоговорение и допускались поверенные.

В начале XIX гражданский процесс вновь вернулся к инквизиционному началу и письменности, чему немало способствовало составление Свода Законов. Часть Свода под наименованием «Законы о судопроизводстве и взысканиях гражданских» (часть 2 том X) в 2282 статьях соединила отдельные положения Уложения 1649 года, Воинского Устава, указов времен Екатерины II и указов XIX века таким образом, что письменность гражданского процесса стала очевидной. Совместные действия сторон перед судом совершенно исключались, поверенные хотя и не были исключены, но положение их было не определено. По этим причинам поверенные преимущественно занимались тем, что ходили по канцеляриям, знакомясь с бумагами, и подавали бесконечные прошения и ходатайства. Письменность и тайность процесса не только от публики, но и от сторон давала возможность поверенным злоупотреблять своими правами.

С 1832 года в коммерческих судах, являющихся прообразом современных арбитражных судов, введен особый порядок процесса, предусматривающий состязательность, в большинстве случаев устность процесса, а также участие присяжных стряпчих, однако общий гражданский процесс стался в прежнем состоянии.

Российское дореформенное законодательство не уделяло ходатаям и стряпчим особого внимания. Государственная Канцелярия, указывая на порядок судебного представительства до реформы 1864 года, так характеризовала ситуацию: присяжные стряпчие находились только при коммерческих судах, в общих судебных местах могли быть вообще все лица, которым законом это было не запрещено. В том числе в общих судах представительствовали малолетние, монахи, духовные особы, люди, лишенные по суду доброго имени и т.д. Более того, могли представительствовать чиновники в тех местах, в которых они служат[1].

Необходимость реформирования системы представительства была очевидна для всех. Виднейший юрист своего времени Победоносцев, много сил отдавший делу реформирования адвокатуры, писал в своей статье, опубликованной под псевдонимом еще в 1859 году: «Состязательный процесс невозможен без организованной адвокатуры… Борьба слабого с сильным, бедного с богатым, зависящего с тем, от кого он по разным обстоятельствам зависит, всегда и везде была затруднительна и опасна. В иных случаях такая борьба была бы решительно невозможна без помощи адвоката»[2].

Современники свидетельствовали, что никто в России и до реформы, начиная от крестьянина  до члена Государственного Совета, не ходатайствовал в судебных местах лично, а всегда через поверенных. Однако система поверенных была настолько безобразна, что фактически не исполняла возложенных на нее функций. Тот же автор, которым являлся князь Д. Оболенский, служивший по Министерству юстиции, иронически указывал: «Мы поставлены в следующее безвыходное положение: с одной стороны, у нас судопроизводство дурное, потому что нет адвокатов, а, с другой стороны, адвокатов у нас нет потому, что судопроизводство дурно»[3].

Существовавшая система представительства была приспособлена для функционирования инквизиционного гражданского процесса, для которого широкое развитие этого института не характерно.

Пореформенная русская адвокатура решительно отреклась от всякого смешения с дореформенными ходатаями и стряпчими. Заявления адвокатов многое говорят об отношении присяжных поверенных к дореформенным ходатаям и стряпчим. Самым благожелательным описанием дореформенного адвоката было: «приказная строка со старушечьим сморщенным лицом, ястребиным носом и беспокойными глазами, совершенно истасканное существо, недавно служившее в теплом местечке, а в настоящее время находящееся под судом[4].

Устав гражданского судопроизводства 1864 года наделял всех лиц полной процессуальной право- и дееспособностью, исключения из этого правила устанавливались самим Уставом. Так, лица, лишенные всех прав состояния не могли защищать те права, которых они лишены;  за всех несовершеннолетних и состоящих под опекою участвуют в процессе их родители и опекуны (Устав не использовал понятие законных представителей); определенные ограничения предусматривались и для лиц состоящий под опекою за расточительство; несостоятельный должник действовал в процессе через конкурсное управление; иски, основанные на завещании, предъявлялись к душеприказчику или наследнику; за товарищество без доверенности на суде могли выступать лица, уполномоченные по договору товарищества непосредственно управлять делами торгового дома, если договором не предусмотрено иное; все иные общества, товарищества и компании могли искать и отвечать на суде только через особого поверенного (статьи 17-27 Устава гражданского судопроизводства).

За всеми тяжущимися признавалось право присылать вместо себя в суд поверенных. Поверенные могли совершать все те же процессуальные действия, которые Устав предоставлял право совершать представляемым, исключения из этого правила устанавливались законом.

Устав допускал, а судебная практика поощряла участие в процессе за несколько истцов или несколько ответчиков  одного общего представителя.

Поскольку за тяжущимися признавалась полная процессуальная дееспособность (за изъятиями, указанными выше), то гражданское процессуальное право и не устанавливало обязанности тяжущихся действовать в процессе только через представителей. Утверждение противного противоречило бы не только букве, но и духу Устава гражданского судопроизводства, хотя споры по вопросу возможности и необходимости полного замещения представителями тяжущихся в процессе неоднократно вспыхивали в среде разработчиков Устава.  Однако с принятием Устава право тяжущихся самостоятельно участвовать в процессе было законодательно подтверждено. Последующая судебная практика также жестко придерживалась этой позиции.

Устав гражданского судопроизводства 1864 года уделял представительству большое внимание. Кроме пяти из двадцати  семи статей  Общих положений Устава гражданского судопроизводства, поверенным целиком были посвящены вторая глава книги первой «Порядок производства в мировых судебных установлениях» и глава вторая книги второй «Порядок производства в общих судебных местах».

 

Вопрос 2. Присяжные и частные поверенные.

Поверенными в мировых судах (мировых судебных установлениях) могли быть присяжные поверенные, частные поверенные, а также иные лица в случаях и на основаниях, указанных в Учреждении Судебных Установлений.  Таким образом, представительство в мировых судебных установлениях (мировых судах) отличался демократизмом, для этого звена дореволюционной судебной системы не была характерна «жесткая»  адвокатская монополия, когда представительствовать разрешалось только присяжным поверенным.

Поверенными в общих судебных местах могли быть только присяжные поверенные и лишь там, где не было достаточного числа присяжных поверенных, поверенными могли быть частные поверенные или иные лица в случаях, указанных в Учреждении Судебных Установлений. Монополия на представительство в судах присяжными поверенными была предметом многочисленных и долгих дискуссий, как в среде разработчиков законопроектов, так и в среде присяжных поверенных. Присяжные поверенные в большинстве своем стояли за введение «жесткой» адвокатской монополии, когда представителями в судах могли бы выступать только присяжные поверенные. Аргументы при этом приводились самые разные, начиная от ссылок на западноевропейские традиции и связанные с этим блага, как для тяжущихся, так и для присяжных поверенных и судебной системы в целом, заканчивая указаниями на общинный уклад русской жизни, когда доверием могут пользоваться только «близкие» люди особо уполномоченные общиной[5].  Результатом многолетней полемики стал компромисс, в соответствии с которым «жесткая» адвокатская монополия должна была быть установлена там и тогда, где и когда будет достигнут «комплект» присяжных поверенных, то есть такое их количество, которое бы удовлетворяло государство. По вопросу достижения комплекта должен был быть издан специальный акт. Однако русская адвокатская общественность так и не дождалась ни одного такого акта вплоть до 1917 года. Причиной этого видится и недостаточность присяжных поверенных, и общественное мнение, которое определенно продолжало высказываться против адвокатской монополии, и  явное нежелание монополии властями. Очевидно, что признание комплекта на территории двух столиц повлекло бы за собой резкое увеличение влияния адвокатуры на общественную жизнь, а, поскольку адвокатура традиционно и не без оснований считалась либеральным институтом, постольку административная власть не имела причин желать её усиления. Все эти причины привели к тому, что процессуальное законодательство и для общих судебных установлений не допустило существования «жесткой» адвокатской монополии.

С самого начала существования адвокатуры, особенно в Санкт-Петербурге и в Москве, были установлены достаточно жесткие условия для принятия в присяжные поверенные. Однако в отличие от других западноевропейских государств Россия избежала легальной наследственности адвокатуры, продажности должности или звания адвоката, а также узаконенного специфического разделения труда между присяжными поверенными и стряпчими. Без преувеличения можно сказать, что русская адвокатура была самостоятельным либерально настроенным профессиональным сословием, которое играло одну из важнейших ролей в общественной жизни послереформенной России. Поэтому всю историю русской адвокатуры исследователи представляют как историю борьбы адвокатов с административной властью, общественным мнением, традиционно настроенным против присяжных поверенных, недобросовестными членами сословия и, наконец, с собственными сомнениями относительно этичности профессии[6].

Устав гражданского судопроизводства допускал представительство и частными поверенными, но частные поверенные имели право представительствовать в вышестоящих судах (начиная с окружного суда) только при получении специального свидетельства и только в суде, который указан в свидетельстве. Законодательство знало и исключения из этого правила. Так, частный поверенный мог продолжать вести дело даже в Правительствующем Сенате без специального свидетельства, если он принял поручение на ведение этого дела, когда оно находилось в мировых судебных установлениях[7].

С точки зрения здравого смысла, подталкиваемого логикой закона и стремлениями административной власти, поступление в присяжные поверенные не имело никакого практического смыла. Об этом говорила и судебная статистика того времени. Так, «в тверском суде  в 1867 году присяжные провели 108 гражданских дел (частные ходатаи 169 дел), за то же время по всем 127 рассмотренным уголовным делам защитники были назначены. Таким образом, число обязательных защит превысило число гражданских дел. Зачастую сведущие люди не желали вступать в присяжные поверенные только потому, что не желали испытывать на себе те отношения, которые установились на практике к присяжным поверенным и желали, оставаясь частными поверенными, сохранить полную неприкосновенность своей самостоятельности. Звание же присяжного поверенного возлагает только одни тягости, не представляя в то же время никаких выгод. Положение ходатаев во всех отношениях удобнее и выгоднее присяжных. Ходатаи занимаются только теми делами, какими желают, присяжные поверенные стеснены частными обязательными защитами по уголовным делам и защитами лиц, пользующихся правом бедности. Ходатаи могут действовать по всей Империи, а для присяжных поверенных практика провинциальных судов установила, что они не могут действовать в чужих округах»[8]. Подобные рассуждения знакомы по новейшей истории и часто слышатся от частных юристов и поныне.

 

Вопрос 3. Судебное представительство в советском гражданском процессе.

Декрет о суде №1 отменил имевшиеся ранее ограничения на участие в деле в качестве представителей на присяжных и на частных поверенных. В качестве представителей по гражданским делам могли привлекаться могли допускаться все неопороченные граждане обоего пола, пользующиеся гражданскими правами[9]. Инструкция Наркомюста  от 23 июля 1918 года установила, что в качестве правозаступников по гражданским делам  могут допускаться лишь лица, состоящие в коллегии правозаступников. Кроме правозаступников к выступлению в процессе допускались близкие родственники тяжущихся и представители учреждений, организаций и предприятий[10]. Таким образом, российское законодательство фактически вернулось к адвокатской монополии  практически в том виде, в котором она существовала до революции. Однако больший круг вопросов был отдан на разрешение суда. Так, по несложным гражданским и бракоразводным делам народный суд мог особым определением не допускать участия правозаступников в деле[11].

Положение о народном суде 30 ноября 1918 года «исправило» сложившуюся практику, в соответствии с которой правозаступники – бывшие присяжные и частные поверенные, составлявшие основную часть новой российской адвокатуры, в  своей организации и деятельности руководствовались дореволюционным законодательством, применяли методы и формы работы, характерные для присяжной и частной адвокатуры «дооктябрьского» периода. С принятием  указанного Положения адвокатура, как независимый институт, перестала существовать на долгие годы. Было установлено, что все члены коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе являются должностными лицами Советской Республики и получают содержание в размере оклада, определенного для судей, по смете Народного комиссариата юстиции. В свою очередь и плата за участие в процессе члена коллегии взималась в доход государства. Задачей членов коллегии, выступавших в гражданском процессе в качестве представителя, было содействие суду в целях наиболее полного освещения всех обстоятельств дела, касающихся интересов сторон. Назначение представителя производилось Советом коллегии по просьбе заинтересованного лица. Впрочем, Совет коллегии, ознакомившись с существом дела, мог отказать в удовлетворении такой просьбы, а постановление об отказе могло быть обжаловано в народный суд, рассматривающий дело. В качестве лиц, имеющих право выступать в качестве процессуального представителя, допускались члены коллегий, близкие родственники (родители, дети, супруги, братья и сестры) и юрисконсульты советских учреждений[12].

На территории Украины в качестве представителей допускались члены коллегии правозаступников, что было предусмотрено Временным положением о народном суде и революционных трибуналах, утвержденным декретом Совета Народных Комиссаров УССР от 19 декабря 1919 года. Порядок привлечения представителей к участию в процессе определялся советом народных судей[13].

Положение о народном суде от 21 октября 1920 года совершенно исключило из состава лиц, имеющих право быть представителями правозаступников (адвокатов).[14] С этого времени представителями сторон в гражданском процессе могли выступать лишь близкие родственники тяжущихся, а также представители и консультанты советских  учреждений по уполномочию руководящих органов.

НЭП потребовал перестройки гражданского процессуального законодательства, как инструмента гарантирующего реализацию «новой экономической политики, обеспечивающего большую защиту и стабильность гражданского оборота. Вместе с тем, Советское государство не желало расставаться с функциями управления экономикой. В связи с изложенным Гражданский процессуальный кодекс, принятый 7 июля 1923 года и вступивший в силу с 1 сентября 1923 года, рассматривал суд как активного, инициативного и самодеятельного субъекта. Статья 5 ГПК РСФСР 1923 года возлагала на суд обязанность всемерно стремиться к уяснению действительных прав и взаимоотношений тяжущихся, не ограничиваясь  представленными объяснениями и материалами. Целью установления такого порядка провозглашалась защита прав трудящихся, дабы юридическая неосведомленность, малограмотность сторон и тому подобные обстоятельства не могли быть использованы им во вред. Вмешательство суда в ход процесса стало широчайшим, однако определенные черты состязательности гражданский процесс того времени все же сохранил[15].

С этого времени значительные полномочия в гражданском процессе получает и прокурор. Прокурор мог начать процесс, вступить в процесс на любой стадии, если, по его мнению, этого требует охрана интересов государства или трудящихся масс (статья 2 ГПК РСФСР 1923 года). В процессе прокурор имел право дать заключение по рассматриваемому делу (статья 12 ГПК РСФСР 1923 года), опротестовать решение в кассационном (статья 245 ГПК РСФСР 1923 года) и в надзорном порядке (статья 254 ГПК РСФСР 1923 года). Предъявление иска осуществлялось прокурором от своего имени в защиту прав и интересов тех лиц, которые самостоятельно не осмеливались или не имели возможности обратиться в суд за помощью. Прокурор в этом случае выступал не только как сторона в процессе, но и как представитель государства, особо заинтересованного в защите слабейшей стороны для восстановления справедливости и социалистической законности[16].

ГПК РСФСР 1923 года использовал термин «лица, участвующие в деле» (статьи 110, 112, 235 ГПК РСФСР 1923 года), но не разъяснял, кто из субъектов гражданского процесса, относится к указанным лицам, в частности, является ли представитель лицом участвующим в деле. 

 

 

---

[1] Дело о преобразовании судебной части, т. XVI. Цит. по: Гессен И.В. История русской адвокатуры. М., Юрист. 1997. Т.1. С. 12.

[2] Русский Вестник. 1859. С.6-7.

[3] Гессен И. В. Указ. соч. С. 39.

[4] Гессен И.В. История русской адвокатуры. М., Юрист. 1997. Т.1. С. 13.

[5] Обстоятельный и детальный анализ точек зрения по этому вопросу содержится в цитировавшемся  исследовании И.В. Гессена. Гессен И.В. Указ. соч. С. 56 и далее.

[6] Практически полностью этому вопросу посвящена цитировавшаяся книга И.В.  Гессена.

[7] Постановление Кассационного департамента по делу №44 от 1913 года. Цит по: Тютрюмов И.М. Указ. соч. С. 673.

[8] Гессен И.В. Указ. соч. С. 123.

[9] Собрание узаконений РСФСР.1918.№26.Ст.410.

[10] Собрание узаконений РСФСР. 1918. №53.Ст.597.

[11] Гуреев П.П. История гражданского процессуального права. Победа Великой Октябрьской социалистической революции и создание основ советского гражданского процессуального права \\ Курс советского гражданского процессуального права.М.1981.Т.2.С.407.

[12] Собрание узаконений РСФСР.1919.№51.Ст.505.

[13] Собрание узаконений УССР.1919.№11.Ст.141.

[14] Собрание узаконений РСФСР. 1920.№83.Ст.407

[15] См., например, статью Бранденбургского  Я.Н.\\ Еженедельник советской юстиции.1923.№11.С.235.

[16] См., например, Зильберштейн П.Л. Прокуратура и гражданский процесс \\ Вестник советской юстиции.1923.№7.С.179.

 Тема 5. Понятие представительства. Классификация и виды представительства.

 

Вопрос 1. Понятие представительства в гражданском и арбитражном процессе.

Представительство, будучи плодом развитых юридических отношений, «указанием на высшую степень абстракции права, являясь понятием искусственным»[1], образованием, появлению которого мы обязаны относительно недавнему времени, могло бы рассчитывать на четкое и корректное определение его понятия. Такое понятие должно было бы стоять у истоков представительства вообще и процессуального представительства в частности. Однако так ли это?

            В современной процессуальной науке редкий институт имеет такую многообразную, а зачастую и путаную терминологию, как институт представительства. Представительство определяют и как процессуальные действия, и как процессуальные отношения (процессуальное отношение), и как институт процессуального права. При этом авторы разных определений горячо спорят друг с другом, указывая на некорректность определений оппонентов в той или иной части.

Вместе с тем, отсутствие основных понятий процессуального представительства не может быть признано правильным или хотя бы допустимым. Без четкого понятийного аппарата ни институт процессуального представительства, ни процессуальная наука вообще не имеет возможности дальнейшего развития. Все дискуссии рискуют быть сведенными в итоге к спору о понятиях как базовых и основных категориях, на которых строится любая наука. В правовой же науке терминологическая точность особенно важна, поскольку выработанные теоретические понятия в дальнейшем используются в законодательной практике и приобретают уже всеобщее значение.

Справедливости ради следует отметить, что подобное плачевное состояние понятийного аппарата представительства имеется не только в науке гражданского процесса. Аналогичное положение наблюдается и в науке гражданского права, которая справедливо считается матерью представительства. Профессор В.А. Рясенцев писал: «Едва ли есть еще институт гражданского права, который породил бы такую путаную терминологию, как институт представительства. Одни и те же термины имеют различное значение, причем, понятия, которым они соответствуют, в науке еще точно не установлены».[2]

Сколь-нибудь развитой теории представительства в иных отраслях права вообще не наблюдается.

1.1. Представительство – система процессуальных действий

 

            Самым распространенным определением процессуального представительства является, пожалуй, определение его как системы процессуальных действий или как деятельность.

            Наиболее типичное и полное определение дано А.Ф. Козловым. По его мнению, судебное представительство в гражданском процессе – это процессуальная деятельность право-дееспособных субъектов от имени и в защиту прав и охраняемых законом интересов сторон, третьих лиц, заявителей и иных заинтересованных по делу лиц[3].

            Сходное понятие представительства дает А.А. Добровольский, определяющий его как ведение дела в суде одним лицом в защиту и в интересах другого[4]. В.М. Шерстюк определяет судебное представительство как деятельность представителя в гражданском процессе, осуществляемую от  имени представляемого с целью добиться для него наиболее благоприятного решения, а также для оказания ему помощи в осуществлении своих прав, предотвращения их нарушений в процессе и оказания суду содействия в осуществлении правосудия по гражданским делам[5].

Из дореволюционных процессуалистов следует отметить К.И. Малышева, который указывал, что представительством является замена одного лица другим, когда представитель действует в процессе вместо представляемого, так что последствия его деятельности отражаются на этом представляемом лице[6].

Сведение представительства исключительно к процессуальной деятельности неизбежно влечет за собой вопрос о месте процессуальных действий и процессуальной деятельности в гражданском процессе.

Процессуальные действия играют в процессе двоякую роль. Во-первых, они являются процессуальными юридическими фактами, с которыми гражданское процессуальное право связывает возможность возникновения, изменения и прекращения гражданских процессуальных прав и обязанностей. Н.А. Чечина утверждает, что только процессуальные действия или бездействия выполняют в гражданском судопроизводстве роль юридических фактов[7]. Однако большинство авторов считает, что процессуальными юридическими фактами являются и события[8]. Во-вторых, процессуальные действия являются формой реализации всеми субъектами гражданских процессуальных правоотношений предоставленных им прав и обязанностей[9].

С этой точки зрения определение судебного представительства как процессуальной деятельности, системы процессуальных действий, ведения дела отражает динамику процесса и имеет большое значение для практической деятельности представителя, позволяет сосредоточиться на конкретной работе по реализации его полномочий в суде. Определение представительства как процессуальных действий акцентирует внимание исследователя на том, что процессуальный представитель является активным участником процесса, деятельность которого направлена на получение определенного правового результата для представляемого, а ближайшим результатом деятельности представителя является возникновение, изменение и прекращение процессуальных прав и обязанностей представляемого и реализация этих прав и обязанностей.

Вместе с тем, такое определение имеет и множество недостатков. Во-первых, оно механистично, то есть лишь описывает внешние явления, происходящие в рамках представительства, не показывая сущность представительства, его место в системе права. Во-вторых, оно оставляет совершенно без внимания наличие и содержание правоотношений, складывающихся между представителем и представляемым, представителем и судом. В-третьих, такое понятие не охватывает общественных отношений, не составляющих собственно деятельности, но урегулированных нормами института судебного представительства, например, отношений, связанных с основаниями (уполномочие, доверенность) и субъектами представительства (лица, имеющие право быть представителями), имущественными отношениями по возмещению расходов на представителя.

2.1.2. Представительство – процессуальное отношение

 

 

            Определение процессуального представительства как процессуального правоотношения берет свое начало в предложенной в XIX веке Бюлловым концепции права как системы правоотношений. Эта концепция в короткий срок завоевала множество сторонников, в числе которых были известные русские цивилисты и процессуалисты, такие как Гольмстен, Васьковский, Шершеневич[10].

            Г.Ф. Шершеневич предложил следующее определение представительства в гражданском праве: «Представительство – есть отношение, в силу которого последствия сделок, совершенным одним лицом от имени другого, непосредственно переносятся на последнего».[11] Применительно к гражданскому процессуальному представительству А.Х. Гольмстен давал следующее определение: «В гражданском процессе представитель есть лицо, осуществляющее процессуальные права другого от имени того, кому права эти принадлежат, и исполняющее процессуальные обязанности от имени того, на ком они лежат, и при том с тем, чтобы последствия его действий были отнесены на счет представляемого»[12].

            М.С. Шакарян определила судебное представительство как правоотношение, в силу которого одно лицо (судебный представитель) совершает процессуальные действия в пределах предоставленных ему полномочий от имени  и в интересах представляемого (стороны или третьего лица), вследствие чего непосредственно у последнего возникают права и обязанности[13]. 

            Определение представительства как правового отношения позволяет сосредоточить внимание на правах и обязанностях, возникающих в рамках отношений процессуального представительства. Традиционно указывается, что в рамках процессуального представительства возникают два вида отношений: между представителем и представляемым и между ними и судом. В рамках первого вида представитель наделяется процессуальными полномочиями. В рамках вторых происходит допуск его судом к участию в процессе. По этой причине утверждать о том, что в рамках процессуального представительства имеют место только процессуальные отношения, обязательным субъектом которых является суд, нельзя.

            Логичнее было бы разделить возникающие правоотношения на три вида: отношения между представителем и представляемым, в силу реализации которого представитель наделяется полномочием; правоотношение между представителем и судом в процессе совершения им процессуальных действий; правоотношение между представляемым и судом, являющееся результатом реализации внутреннего и внешнего правоотношения[14].

Следует заметить, что этими тремя видами отношений не исчерпывается содержание процессуального представительства. Представитель как лицо, осуществляющее публично-правовые функции по оказанию правовой помощи должен нести соответствующие публично-правовые обязанности. Государство должно получить право устанавливать определенные требования к процессуальному представителю и его отношениям с представляемым. Применительно к договорному представительству эти отношения не могут и не должны строится только на основании  договора между представителем и представляемым. Государство не может оставаться безучастным к тому, кто и насколько качественно оказывает юридическую помощь при представительстве в судах.

Таким образом, рассмотрение процессуального представительства как правоотношения позволяет глубже изучить отдельные стороны судебного представительства, исследовать права и обязанности сторон этого правоотношения, помогает установить действительное положение представителя в процессе как субъекта одновременно публично-правовых и частно-правовых отношений.

 

2.1.3. Представительство – институт гражданского и арбитражного процессуального права

 

Современная теория права определяет правовой институт как обособленную группу юридических норм, регулирующих общественные отношения конкретного вида[15] или как законодательно обособленный комплекс юридических норм, обеспечивающий цельное регулирование данной разновидности отношений или её стороны[16]. При этом институтами гражданского процессуального права являются обособленные группы норм последнего, регулирующие процессуальные отношения отдельных стадий гражданского процесса (специальные институты), либо некоторые общие стороны, присущие системе процессуальных отношений как целому по каждому подведомственному суду гражданскому делу (общие институты)[17]. Этому определению отвечает и группа правовых норм, регулирующих процессуальное представительство. Таким образом, нормы о гражданском и арбитражном процессуальном представительстве относятся к общим институтам гражданского и арбитражного процессуального права.

Отнесение норм о гражданском и арбитражном процессуальном представительстве к такой структурной общности права как институт является очевидным и общепризнанным. Нормы о гражданском процессуальном представительстве  и арбитражном процессуальном представительстве представляют собой не простые совокупности, а неразрывное единство, правовую целостность, а потому могут проявлять свои регулятивные свойства в полной мере лишь в единстве[18]. В.М. Шерстюк верно отметил, что нормы о судебном представительстве сконцентрированы в ГПК в одной главе и не случайно в последующих главах и разделах мы почти не встречаем правовых норм о судебном представительстве[19]. Это позволяет утверждать, что соответствующие главы ГПК АПК РФ достаточно полно регулирует все основные вопросы, относящиеся к деятельности представителя в гражданском и арбитражном процессе. Нормы о судебном представительстве образуют такую общность, которая обеспечивает практически полное регулирование этого элемента процесса, что позволяет утверждать, что нормы о гражданском процессуальном представительстве образуют институт гражданского процессуального права. Аналогичная правовая ситуация складывается и в арбитражном процессе.

Связь между юридическими категориями процессуальных действий, процессуальных правоотношений и института процессуального права применительно к гражданскому процессуальному представительству можно выразить следующим образом: «Процессуальные действия, совершаемые представителем, являются юридическими фактами, которые влекут возникновение, изменение или прекращение процессуальных правоотношений, в том числе и правоотношений между представителем и представляемым, которые, в свою очередь, являются объектом регулирования норм, составляющих институт гражданского процессуального представительства».

            Я.А. Розенберг и В.М. Шерстюк считают, что судебное представительство является институтом лишь гражданского процессуального права[20]. Соглашаясь с тем, что гражданское процессуальное представительство является институтом гражданского процессуального права, следует заметить, что оно является не исключительно институтом этой отрасли права, о чем подробно будет указано в главе III.

            ГПК РФ и АПК РФ не содержат определения процессуального представительства. Более того, из содержания соответствующих глав ГПК и АПК совершенно не ясно, что же имеет в виду законодатель, когда говорит о представителях, не определено ни его место в процессе, ни отношения с представляемым и судом, ни значение его действий для представляемого и суда.

Уяснить правовое значение процессуального представительства в целом возможно только путем аналогии с гражданским представительством. Так, Гражданский кодекс РФ в статье 182 устанавливает, что сделка, совершенная одним лицом (представителем) от имени другого лица (представляемого) в силу полномочия, основанного на доверенности, указании закона либо акте уполномоченного на то государственного органа или органа местного самоуправления, непосредственно создает, изменяет или прекращает гражданские права и обязанности представляемого. Поскольку стороны в гражданском и арбитражном процессе не совершают сделок в том смысле, в котором сделка является понятием гражданского права, и поскольку процессуальные действия сторон не влекут за собой  по общему правилу возникновения, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей, то безоговорочное применение этого определения в гражданском и арбитражном процессуальном праве этой дефиниции невозможно. Кроме того, процессуальные действия представителя не непосредственно создают права и обязанности для представляемого, а только после принятия их судом. Отсутствие же какого бы то ни было указания на правовое значение процессуальных действий представителя представляется неправильным, поскольку является пробелом в праве, который провоцирует применение норм гражданского права к отношениям в гражданском и арбитражном процессе.

            Устав гражданского судопроизводства содержал норму, аналог которой в современных ГПК и АПК позволил бы избежать необходимости применения норм гражданского права для уяснения содержания процессуального представительства. Статья 249 Устава гласила, что поверенный представляет лицо тяжущегося на суде, и все действия его, совершенные в пределах данной ему доверенности, почитаются обязательными для доверителя.

            Таким образом, определение процессуального представительства через институт позволяет определить место процессуального представителя в гражданском и арбитражном процессе, а также место норм о процессуальном представителе в системе права, а также более эффективно совершенствовать этот институт.

 

Таким образом, понятие процессуального представительства должно быть определено как единство трех его составляющих: действий, правоотношений и норм, объединенных в институт.

Гражданское (арбитражное) процессуальное представительство является формой оказания правовой помощи одного лица (представителя) другому лицу (представляемому) путем совершения процессуальных действий представителем от имени и в интересах представляемого в рамках предоставленных полномочий в связи с рассмотрением и разрешением судом гражданского дела, урегулированных совокупностью норм, составляющих институт.

 

 

 

Вопрос 2. Классификация процессуального представительства. (самостоятельное изучение)

 

 

Вопрос 3. Виды процессуального представительства. (самостоятельное изучение)

 

---

[1] Нерсесов Н.О. Понятие добровольного представительства в гражданском праве. В кн.: Нерсесов Н.О. Избранные труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М. Статут. 1998. С. 78.

[2] Рясенцев В.А. Понятие и юридическая природа полномочия представителя в гражданском праве. Методические материалы (ВЮЗИ). Вып.2. 1948. С.8.

[3] Козлов А.Ф. Представительство в суде \\ Гражданский процесс. М.Бек.1995.С.96. Он же. Представительство в суде \\ Советский гражданский процесс. М.1978.С.96. Он же. Представительство в суде \\ Советский гражданский процесс. М.1988.С.116.

[4] А.А. Добровольский. Представительство в суде \\ Советский гражданский процесс.М.1979.С.61.

[5] В.М. Шерстюк. Представительство в суде \\ Учебник гражданского процесса. М. Спарк.1996.С.113.

[6] Малышев К.И. Курс гражданского судопроизводства. СПб. 1878. Т.1. С.207-208.

[7] Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения. Л. 1962. С.47.

[8] Обзор литературы по этому вопросу см.: Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского процессуального права. Екатеринбург. 1992. С.16.

[9] Решетникова И.В. Предмет и система науки гражданского процессуального права \\ Гражданский процесс. М.Бек. 1995. С.5-6.

[10] Гольмстен А.Х.  Учебник русского гражданского процесса. СПб., 1913. С. 4.

[11] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. СПб. 1915. Изд. 11. Т.1. С. 214.

[12] Гольмстен А.Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. СПб., 1913. Изд. 5. С. 118.

[13] Шакарян М.С. Представительство в суде \\ Гражданское процессуальное право России. М., Былина. 1996. С.85.

[14] Аналогичная классификация дана и в науке гражданского права. См., например: Советское гражданское право. М., 1972. С. 212.

[15] Перевалов В.Д. Система права и система законодательства \\ Теория государства и права. Екатеринбург, 1996. С. 316.

[16] Алексеев С.С. Проблемы теории права. Свердловск, 1972. Т. 1.  С. 139.

[17] Осипов Ю.К. Понятие институтов гражданского процессуального права // Правоведение. 1973. №1. С. 54-60; см. также: Юков М.К. Теоретические проблемы системы гражданского процессуального права: Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. Свердловск, 1982. С. 11-13.

[18] Шерстюк В.М. Система советского гражданского процессуального права (вопросы теории). М., МГУ. 1989. С. 63

[19]  Там же. С. 62.

[20] Розенберг Я.А. Представительство по гражданским делам в суде и арбитраже. Рига. 1981. С. 17; Шерстюк В.М. Судебное представительство по гражданским делам. М., 1984. С. 5-25.

Тема 6. Полномочия представителя. Доверенность. Основания добровольного договорного представительства.

 

Вопрос 1. Правоспособность процессуального представителя. Доверенность.

 

Субъект процессуального права не может проявить себя в нем иначе как носитель определенных процессуальных прав и обязанностей. Вне процессуальных прав и процессуальных обязанностей его не существует как субъекта процессуального права. Способность субъекта быть носителем  гражданских (арбитражных) процессуальных прав и обязанностей традиционно называется в гражданском (арбитражном) процессуальном праве гражданской (арбитражной) процессуальной правоспособностью. Обладание гражданской (арбитражной) процессуальной правоспособностью является основанием участия конкретного субъекта в гражданском (арбитражном) процессе.

Предпосылкой участия в процессе сторон и третьих лиц является наличие у них процессуальной правоспособности. В свою очередь, наделение процессуальной правоспособностью возможно лишь в случае наличия у стороны или  третьего лица статуса юридического лица либо в случае, если этим субъектом выступает физическое лицо. 

Иным образом обстоит дело с наделением процессуальной правоспособностью представителей. Предпосылками их участия в гражданском и арбитражном процессе является наличие процессуальной правоспособности представляемого и самого представителя. При этом, если для участия в процессе прокурора и органов государственного управления, возбудивших или вступивших в уже начатый процесс,  установление правоспособности у субъекта, наделившего их компетенцией, не имеет какого-либо смысла (поскольку таковым всегда выступает государство), то для участия процессуального представителя установление правоспособности представляемого является условием допуска его в процесс. Если процессуальный представитель выступает от имени государственного органа, являющегося по делу стороной или третьим лицом, то суду належит проверить и компетенцию соответствующего органа и правоспособность представителя. В случае выступления представителя от имени и в интересах государства  и, следовательно, наделения его полномочиями государством (действующего через свои органы) либо в случае законного представительства, мы также не можем говорить о компетенции процессуального представителя, поскольку он не наделяется какими-либо властными полномочиями применительно к гражданскому и арбитражному процессу.

Следует поддержать точку зрения, согласно которой процессуальная правоспособность является общим условием участия в гражданском и арбитражном процессе, но с различным содержанием для сторон, третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования, третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, прокуроров, органов государственного управления и т.д.[1] Полагаем, что процессуальная правоспособность является также условием участия в процессе представителя. Однако процессуальной правоспособностью представители сторон, третьих лиц или государственных органов, участвующих в процессе, наделяются лишь при условии, что процессуальной правоспособностью наделены соответствующие стороны, третьи лица и государственные органы.

Гражданское и арбитражное процессуальное законодательство устанавливают, что для участия в конкретном гражданском и арбитражном процессе, для наделения в нем гражданскими и арбитражными процессуальными правами и обязанностями представитель должен определенным образом «легализовать» себя в процессе. При этом ГПК и АПК устанавливают перечень юридических фактов, которые могут явиться основанием для допуска представителя в процесс. Такими юридическими фактами могут быть либо представление суду определенных документов, либо заявление представляемого в процессе.

 

 

Среди документов, удостоверяющих полномочия представляемого,  наиболее распространенным является доверенность. Представитель является уполномоченным с момента выдачи ему доверенности. Выдача доверенности представляет собой управомочивающую сделку, а сама доверенность в случае наличия её у представителя является достаточным доказательством того, что эта сделка совершена.

 ГПК и АПК РФ указывают, что полномочие представителя должны быть выражены в доверенности, выданной и оформленной в соответствии с законом. В то же время, ни гражданское процессуальное, ни арбитражное процессуальное законодательство не содержат легального определения доверенности, которую представитель представляет суду. Учитывая, что институт представительства является межотраслевым правовым институтом, о чем подробнее будет сказано в главе III,  имеются все основания для того, чтобы использовать дефиницию гражданско-правовой доверенности. Статья 185 ГК РФ дает следующую легальную дефиницию доверенности в гражданском праве: «Доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу для представительства перед другими лицами». Гражданское законодательство  указывает, что представительство возможно при совершении сделок, что не может быть применено в гражданском и арбитражном процессе, поскольку совершение гражданско-правовых сделок не входит в предмет правового регулирования гражданского и арбитражного процессуального права. По этой причине, применяя статью 185 ГК РФ для определения понятия доверенности, необходимо учитывать, что понятие представительства в гражданском и арбитражном процессе является иным, нежели указанное в статье 182 ГК РФ. К тому же само определение доверенности как выдаваемого письменного уполномочия представляется  некорректным. Поскольку полномочие может быть определено  и как субъективное право, то уполномочие является юридическим фактом. Использование языковой конструкции, указывающей на выдачу юридического факта, противоречит правилам русского языка. Доверенность является не юридическим фактом, а документом. По этой причине понятие доверенности должно быть скорректировано.

Доверенность в гражданском и арбитражном процессе может быть определена как документ, выдаваемый одним лицом (представляемым) другому (представителю) и закрепляющий полномочие последнего для представительства перед судом.

В научной литературе высказана точка зрения, в соответствии с которой полномочия представителя могут быть удостоверены телеграммой, выражающей полномочие и удостоверенной (засвидетельствованной) органами связи[2]. Однако это положение не согласуется с требованием гражданского и арбитражного процессуального законодательства об удостоверении полномочия представителя доверенностью. Дореволюционное законодательство также строго придерживалось практики, согласно которой полномочие может быть удостоверено только документом, указанным в Уставе гражданского судопроизводства. Так, по одному из дел Кассационный департамент указал, что удостоверение полномочия телеграммою тяжущегося, как несогласное со статьей 47 Устава гражданского судопроизводства, недействительно[3]. Также лицо не может быть наделено полномочиями действовать в качестве представителя указанием на это в исковом заявлении или в ином документе, не являющемся доверенностью, поскольку это не соответствует требованиям закона[4].

Гражданское материальное право знает и специальные формы удостоверения полномочия представителя, когда он действует в рамках вексельных отношений. Полномочия вексельного представителя удостоверяются учинением на векселе препоручительного индоссамента. По этой причине дореволюционное законодательство гласило: «Вексельное полномочие (препоручительная надпись) по действующему Уставу о Векселях является видом доверенности sui generis  с особыми широкими полномочиями и потому следует признать, что … к требованию представления уполномоченным препоручительной надписью еще и особой доверенности при вчинении им иска от имени  и в пользу препоручителя не имеется разумного и законного основания»[5]. Представляется, что эту норму невозможно применить в действующем процессуальном законодательстве, поскольку оно содержит императивное требование представления  строго определенных документов в подтверждение имеющегося полномочия. Векселя с препоручительным индоссаментом среди этих документов нет. Аналогичной позиции по вопросу придерживается и  современная судебная практика высших судебных инстанций[6].

 

Вопрос 2. Множественность в процессуальном представительстве.

Одной из проблем судебного представительства может стать так называемая множественность лиц. Под множественностью лиц в представительстве следует понимать такую ситуацию, когда представляемым является одно лицо, а представителями два или более, либо два и более лиц на стороне представляемых, а представителем является одно лицо.

Развитие института представительства, усложнение судебных споров неизбежно приводят к тому, что на стороне тяжущегося выступает более одного представителя. Причинами такого положения может быть известная специализация представителей, один из которых является, например, специалистом в области налогового права, а второй – в области процесса. Может возникать ситуация, когда каждый из представителей «сдерживает» и контролирует другого, либо один из представителей контролирует остальных. Все варианты предусмотреть невозможно, да в этом и нет необходимости.

Профессор Т.М. Яблочков так высказывался относительно участия нескольких законных представителей от имени одного представляемого: «По действующему праву от имени малолетнего выступать на суде могут лишь все опекуны или один опекун с положительного согласия другого опекуна»[7]. В обоснование приведенного тезиса он указывал, что представитель при совершении юридический действий полностью заменяет личность представляемого. Если у лица несколько представителей, то полная его замена возможна только в случаях, когда в совершении юридического действия участвуют от имени представляемого все представители. Применительно к законному представительству все соопекуны, как и поверенные по доверенности, «представляют нераздельно как бы одно лицо»[8].

Современная правовая регламентация процессуального представительства и судебная практика не считает нарушением процессуального законодательства участие в деле от имени одного лица нескольких представителей.

Представитель может быть допущен в процесс на основании выданной ему доверенности. В случае множественности представителей юридическая практика предусматривает возможность выдачи единой доверенности на всех представителей либо нескольких доверенностей – по одной для каждого представителя с наделением их правом действовать независимо друг от друга. Но практика выдачи единой доверенности представляется неверной.

Отношения между представителем и представляемым по поводу выдачи и прекращения доверенности не являются гражданскими процессуальными или арбитражными процессуальными отношениями. Эти отношения регулируются гражданским правом и являются гражданско-правовыми. В науке гражданского права высказана точка зрения, что выдача одной доверенности нескольким представителем от имени одного доверителя является неправомерной[9]. С этой точкой зрения следует согласиться, несмотря на распространенность на практике доверенности от имени одного лица нескольким представителям. По крайней мере следует учитывать при выдаче таких доверенностей возможные негативные обстоятельства.

Статья 182 ГК РФ указывает, что представительством является выступление одного лица от имени другого.

Указание на представителя в единственном числе совсем не случайно, что подтверждает анализ норм, регулирующих порядок и последствия прекращения доверенности. Рассмотрим их применительно к гражданскому и арбитражному процессуальному представительству. Для прекращения доверенности в соответствии со статьей 188 ГК РФ достаточно отказа лица, которому выдана доверенность, его прекращения (если это юридическое лицо), смерти, утраты дееспособности. Грамматическое толкование нормы вновь приводит нас к тому, что представитель по одной доверенности должен быть один. Кроме того, следует указать, что при сохранении модели «одна доверенность – несколько представителей» отказ от доверенности одного из представителей влечет за собой утрату полномочий всеми представителями, действующими на основании одной доверенности. В случае, если остальные представители не знали об отказе от доверенности одного из них (а равно смерти или утраты дееспособности), то все последствия процессуальных действий, совершенных ими с момента прекращения единой доверенности не могут быть признаны каким-либо образом обязывающими или управомочивающими представляемого, поскольку представители в этом случае действовали без полномочия. Судебное решение, основанное на таких действиях, должно считаться незаконным и подлежит отмене, что не может не сказаться отрицательно на работе судей, авторитете судебной власти и процессуального представительства как элемента системы защиты прав.

Деятельность нескольких представителей от имени одного представляемого возможна на основании нескольких доверенностей. Представляемый может в доверенностях разным лицам установить разный объем прав, в том числе ограничить права не только указанные в соответствующих статьях ГПК И АПК. В доверенности также может быть указано, что какое-либо процессуальное действие может быть совершено только при условии совместных действий нескольких представителей. При этом, например, для признания иска, необходимо, чтобы иск от имени представляемого был признан двумя из трех представителей. Такая практика должна реально обезопасить представляемого от недобросовестных или некомпетентных действий представителя.

В случае же несогласованности действий представителей, когда выход из подобной ситуации не указан в доверенности, судья в процессе должен признать обязательным участие соответствующей стороны в судебном заседании.

 

Вопрос 3. Основания добровольного договорного процессуального представительства. Виды договоров и их краткая характеристика.

 

Самым распространенным видом представительства в гражданском и арбитражном процессе является добровольное договорное представительство. В основании указанного вида представительства по определению лежит договор, и именно этим договором регулируются отношения между представителем и представляемым. Представитель и представляемый могут быть связаны гражданско-правовым или трудовым договором. Среди всего многообразия договоров можно выделить лишь четыре договора, которые дают право одному лицу выступать от имени другого лица в суде в качестве его процессуального представителя.

Во-первых, это договор поручения, а также агентский договор в той части, в которой отношения агента и принципала регулируются нормами о договоре поручения в соответствии со статьей 1011 ГК РФ. В соответствии со статьей 971 Гражданского кодекса РФ по договору поручения одна сторона (поверенный) обязуется совершить от имени и за счет другой стороны (доверителя) определенные юридические действия. При этом права и обязанности по сделке, совершенной поверенным, возникают непосредственно у доверителя. Представляя собой классический пример связи между представляемым и представителем (в терминологии ГК доверителя и поверенного), договор поручения часто еще называют договором о представительстве. Следует отметить следующие черты этого вида договоров, которые оказывают значительное влияние на процессуальные особенности деятельности представителя.

Договор поручения связывает обязательствами и наделяет правами лишь стороны этого договора, то есть доверителя и поверенного, не обязывая и не наделяя правами кого-либо иного. Ни суд, ни противная сторона, ни любой другой субъект гражданского процесса не имеет права требовать исполнения представляемым, например, своей обязанности по обеспечению представителя средствами, необходимыми для исполнения поручения (пункт 2 статьи 975 ГК РФ), или исполнения представителем обязанности по возвращению представляемому доверенности по исполнении поручения (статья 974 ГК РФ). Отношения между представителем и представляемым из договора поручения являются самостоятельными отношениями, не связанными с отношениями, являющими предметом судебного разбирательства, в котором участвуют доверитель как сторона или третье лицо и поверенный как процессуальный представитель. Из этой посылки следует и отсутствие полномочий у суда рассматривать в одном процессе вместе с «основным» иском требование представителя о выплате ему представляемым вознаграждения, если договор поручения является возмездным в соответствии со статьей 972 ГК РФ. Для возбуждения спора о взыскании с представляемого вознаграждения представитель имеет право подать иск, рассматриваемый отдельно.

Договор поручения не является документом, уполномочивающим представителя действовать от имени представляемого и легитимирующим представителя в качестве такового перед судом. Для допуска в процесс представитель обязан предъявить суду доверенность, которую, в свою очередь, обязан выдать ему представляемый в соответствии с пунктом 1 статьи 975 ГК РФ.

 

Интересным с теоретической и практической точки зрения представляется проблема, возникающая при ошибочном допуске в процесс в качестве представителя лица, не представившего суду доверенность. Судебная практика, строившаяся на Уставе гражданского судопроизводства 1864 года, гласила, что, если тяжущийся впоследствии подтвердит действия лица (даже в суде вышестоящей инстанции), выступавшего в суде в качестве его поверенного, но не представившего доверенность, то такие действия являются действительными, совершенными от имени тяжущегося[10]. Однако представление доверенности после отклонения в любой форме документа, принесенного поверенным, не влечет за собой отмену решения об отклонении[11]. Последующее подтверждение действий поверенного также не имеет какого бы то ни было значения, например, в случае выдачи доверенности после истечения давностного или процессуального срока (апелляционного) на совершение действия, предпринятого поверенным до истечения этого срока, потому что такому заявлению, как сделанному после срока, нельзя придавать обратного действия и оно может лишать противника приобретенных им процессуальных прав; но вне этих случаев было бы несправедливо уничтожить все производство[12].

Представляется, что современная судебная практика должна пойти по другому пути. Соответствующие статьи процессуальных кодексов в императивной форме устанавливают, что к исковому заявлению (а равно к заявлениям и жалобам, подаваемым в порядке производства по делам, возникающим из административно-правовых отношений, и особого производства), поданному представителем, должна быть приложена доверенность или иной документ, удостоверяющий полномочия представителя. Последствием нарушения этой обязанности является отказ в принятии искового заявления или возвращение искового заявления. Иных вариантов действий для суда не установлено. Однако если дело все же было принято к производству и уже в судебном процессе было установлено, что заявление от имени заинтересованного лица подано лицом, не имеющим полномочий на ведение дела, то такое заявление остается без рассмотрения. Такие же полномочия имеет суд второй инстанции  при установлении этих обстоятельств уже после вынесения решения, в соответствии со статьями 305 и 309 ГПК РСФСР, 157 и 175 АПК РФ он обязан отменить вынесенное решение и оставить заявление без рассмотрения. Очевидно, что требование о наличии полномочий на ведение дела у представителя относится к тому времени, когда эти действия совершаются. Применительно к данному случаю лицо должно быть уполномочено на подачу искового заявления именно в тот момент, когда оно (исковое заявление) представляется суду. Наличие полномочий  должно быть доказано в момент подачи заявления – таково императивное требование закона. Отсутствие доказательств  полномочий, установленное судьей,  должно влечь за собой оставление заявления без рассмотрения.

Иное толкование указанных норм не соответствует ни букве, ни духу закона и могло бы повлечь за собой многочисленные нарушения судьями гражданского процессуального законодательства. Подача заявления неуполномоченным лицом противоречит принципу диспозитивности в гражданском процессе, в соответствии с которым только от воли лица, право или законный интерес которого пострадал, зависит судебная защита этого права или законного интереса. Статья 183 ГК РФ, устанавливающая, что последующее одобрение сделки представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента её совершения, не может быть распространена на гражданский процесс и не может применяться при осуществлении правосудия по аналогии, поскольку регулирует иные (гражданско-правовые) отношения и не согласуется с формальными началами гражданского процессуального права. Если на субъекта возложена обязанность доказать наличие полномочий у представителя, а на судью – исследовать и дать оценку представленным доказательствам, то неверно было бы утверждать, что ни субъект, обязанный представить доказательства, ни судья не несут ответственности за неисполнение этих своих обязанностей (в форме отказа в принятии искового заявления или в форме отмены состоявшегося решения и оставления заявления без рассмотрения). Возможность последующего одобрения или отказа от такого одобрения может быть причиной злоупотребления этим правом как со стороны суда, так и со стороны тяжущихся. В этом случае суд имеет возможность в одних случаях «закрыть глаза» на имеющиеся нарушения в своевременном представлении доказательств наличия у представителя полномочий, а в других случаях отказать в принятии искового заявления или возвратить его, строго следуя требованиям ГПК РФ и АПК РФ. Невозможно представить, чтобы в обоих этих случаях действия судьи соответствовали бы закону. Лицо, представитель которого действовал в суде без полномочий, имело бы возможность одобрить его действия в суде второй инстанции, если было вынесено благоприятное для него решение, и отказаться от такого одобрения, если исход дела был для него иным. В этом случае положительное для стороны  решение  будет оставлено в силе, а отрицательное отменено и заявление оставлено без рассмотрения, что не препятствует стороне обратиться вновь с подобным требованием. Таким образом, судьба вынесенного решения зависит от заявления одной из сторон. Такое положение не может быть признано правильным, поскольку ставит противную сторону в заведомо худшее положение, а потому не соответствует принципу равенства сторон.

Вторым видом договора является трудовой договор. На основании этого вида договора в процессе чаще всего выступают юрисконсульты и бухгалтеры предприятий. Высказывавшееся ранее мнение об отнесении юрисконсульта к органам юридического лица, поскольку юрисконсульт является руководящей должностью очевидно противоречит действующему законодательству[13]. Ограничение трудовым договором прав работника без указания такого ограничения в доверенности не влечет каких-либо последствий применительно к процессу – представитель может действовать в рамках выданной ему доверенности. Высказывавшееся предложение о возможности внесения в ГПК изменений, в соответствии с которыми юрисконсульты организаций получили возможность действовать в процессе на основании служебного удостоверения[14], мы считаем нецелесообразным, поскольку в обязанности юрисконсульта не обязательно должно входит «хождение по судам», поэтому назначение на должность не «следует рассматривать как внешние обязанности вести дела предприятия»[15]. Вменять в обязанность суда каждый раз исследовать трудовой договор между юрисконсультом и организацией с целью установления полномочий суда излишне.

Третьим видом договора является учредительный договор полного товарищества и товарищества на вере. Особенности этих видов договоров мы рассмотрим ниже.

Четвертым видом договора является договор транспортной экспедиции, который в соответствии со статьей 801 ГК РФ может содержать обязательство экспедитора представлять клиента (грузоотправителя или грузополучателя) в суде по спорам, связанным с перевозкой груза.

 

В основе процессуального представительства не может лежать, как это часто встречается на практике, договор на оказание юридических услуг, поскольку возмездное оказание услуг не предполагает наделение одного лица полномочиями выступать от имени другого (глава 39 ГК РФ). Анализ такого рода договоров, в которых содержится обязательство одного лица оказать юридические услуги в форме консультирования, составления правовых документов и заключений по правовым вопроса, а также представлять интересы другого лица в суде или ином органе позволяет прийти к выводу в данном случае имеет место смешанный договор (статья 421 ГК РФ). К отношениям сторон из такого смешанного договора должны применяться нормы о договоре поручения (агентского договора в случае совершения фактических действий), а также нормы о договоре возмездного оказания услуг, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора (пункт 3 статьи 421 ГК РФ).

 

 

Вопрос 4. Понятие полномочия процессуального представителя.

 

Понятие полномочия традиционно рассматривалось в науке гражданского процессуального права преимущественно к полномочиям суда. Это было объяснимо, поскольку гражданский процесс вообще рассматривался в первую очередь как деятельность суда. Наука арбитражного процессуального права в значительной степени заимствовала соответствующие положения науки гражданского процессуального права.

 А.Ф. Козлов определил полномочие суда как единство его прав и обязанностей[16]. М.А. Гурвич указывал, что суд несет обязанности не перед лицами, участвующими в деле, а перед государством. Применительно к указанным субъектам права он имеет только права[17]. Несмотря на серьезную критику этого предположения рядом авторов[18] следует признать, что М.А. Гурвич обратил внимание на чрезвычайно важный момент - двойственное положение суда как органа правосудия и как государственного органа, одновременно состоящего в правоотношениях с лицами, участвующими в процессе, и с государством.

М.А. Викут, указывая на своеобразную правовую природу полномочий суда, подчеркивала, что, являясь субъектом конкретного материального правоотношения, суд обладает определенными процессуальными правами. В то же время суд, как орган власти, осуществляющий правосудие, обязан при предусмотренных законом условиях, совершить действия по реализации предоставленных ему прав для выполнения задач гражданского судопроизводства. В этом случае процессуальные права суда являются как бы и его обязанностями. М.А. Викут замечает, что аналогичное положение возникает и при участии в процессе прокурора[19].

Позиция отождествления процессуальных прав и обязанностей суда встретила в правовой науке немало противников. Так, Р.Е. Гукасян писал, что в каждом конкретном правоотношении право не может одновременно являться и обязанностью, поскольку в этом случае поведение лица не зависит от его воли и вести речь о возможном поведении лица некорректно, так как поведение становиться должным. Д.Б. Абушенко, отрицая возможность отождествления прав суда с его обязанностями, указывает, что в этом случае право выбора совершения определенного процессуального действия как явление более низкого порядка (вероятно, порядка обобщения – С.Х.) сопоставляется с явлением более высокого порядка – обязанностью суда вообще совершить какое-либо из возможных действий[20].

На наш взгляд для уяснения действительного положения относительно соотношения прав и обязанностей представителей необходимо твердо придерживаться следующей исходной посылки: представитель является одновременно субъектом множества социальных отношений, только часть из которых урегулирована нормами права и, соответственно, еще меньшая их часть регулируется  нормами гражданского процессуального и арбитражного процессуального права. Представитель как субъект конкретного процессуального правоотношения   наделяется процессуальными правами и обязанностями, связывающими его с судом как органом, осуществляющим правосудие. Являясь одновременно и субъектом материально-правовых отношений, в рамках которых он наделяется полномочиями, представитель наделяется материально-правовыми правами и обязанностями, связывающими его с представляемым. Отношения между представителем и представляемым могут регулироваться различными отраслями материального права – гражданским, трудовым, семейным. Так, обладая процессуальным правом подать исковое заявление от имени своего ребенка, законный представитель обязан это сделать, поскольку семейным законодательством на него возложена обязанность защищать права и интересы ребенка (пункт 1 статьи 64 Семейного кодекса РФ). Осуществление процессуального права представлять доказательства является обязанностью работника, в случае представления им интересов работодателя в суде, поскольку таким образом он исполняет обязанность, возложенную на него трудовым договором. Обжалование неправосудного приговора при рассмотрении его с позиции гражданско-правового договора между доверителем и поверенным является обязанностью последнего.

Очевидно, что обязанность представителя осуществить своими конкретными действиями предоставленное ему процессуальное право лежит за пределами гражданских процессуальных отношений. Эта обязанность суть материально-правовая обязанность представителя и управомоченной стороной, имеющей право требовать исполнения этой обязанности, в этом случае выступает представляемый.

Представитель обязан совершить не любое из возможных действий, а лишь то, которое наилучшим образом приведет к достижению цели защиты прав и охраняемых законом интересов доверителя. Несомненно, что выбор такого действия возлагается на самого представителя, но от этого оно не становится менее определенным.

Представляется обоснованной позиция тех авторов, которые применяют аналогичную схему отношений к правам и обязанностям суда и прокурора в процессе[21]. При этом не имеет значения, вступает ли прокурор в дело, начатое по инициативе лица, обратившегося за защитой своего права, или он сам предъявляет иск – прокурор в гражданском процессе всегда представитель государства.[22] Следует лишь заметить, что обязанности суда и прокурора носят публично-правовой характер, их источником является государственное (конституционное) право.

Однако представитель исполняет и публично-правовую обязанность по защите прав и законных интересов граждан и организаций. Эта обязанность вытекает из статьи 48 Конституции РФ, гарантирующей каждому квалифицированную юридическую помощь. Государство, гарантируя своим гражданам (в конечном счете, ведь именно они являются потребителями юридических услуг) основной труд по оказанию квалифицированной юридической помощи возложило на негосударственные структуры – коллегии адвокатов. Адвокаты при представительстве по судебным делам исполняют, в том числе, и возложенную на них конституционную обязанность, являются общественными деятелями[23]. Следовательно, государство должно иметь право требовать от адвокатов исполнения возложенных на них обязанностей. В настоящее время само государство таким правом не обладает, оно передано саморегулируемым добровольным объединениям адвокатов – коллегиям. Действия коллегий по обеспечению оказания квалифицированной юридической помощи адвокатами должны признаваться публично-правовыми действиями лица, уполномоченного государством. В этом случае уместно привести аналогию с нотариусами и их объединениями – нотариальными палатами, которые были признаны Конституционным Судом элементом публично-правовой охраны прав граждан[24].

На наш взгляд, в значительной мере искусственное разделение лиц юридической профессии на адвокатов и юристов, организующих свою деятельность вне рамок адвокатуры[25], не мешает отнести последних также к лицам, исполняющим конституционную обязанность по оказанию квалифицированной юридической помощи[26]. Однако в настоящее время у государства  не существует какой-либо возможности потребовать от этих юристов исполнять указанную обязанность, что говорит не об её отсутствии, а лишь об отсутствии заботы государства об оказании квалифицированной юридической помощи своим гражданам.

 Таким образом, полномочие процессуального представителя следует рассматривать как субъективное право представителя на совершение от имени и в интересах представляемого процессуальных действий, направленных на возникновение в связи с гражданским и арбитражным процессом определенных правовых последствий для представляемого и одновременно как обязанность совершить указанные действия.

Такой вывод подтверждает и дореволюционное законодательство, которое рассматривало полномочие представителя как право применительно к суду (статья 250 Устава гражданского судопроизводства указывала, что предоставление поверенному права принести апелляционную жалобу должно быть положительно выражено в доверенности), а также как обязанность применительно к представляемому (статья 254 Устава определяла, что председатель суда при отказе представителя от представительства определяет срок, по истечении которого поверенный признается свободным от своей обязанности, а до этого срока обязан ходатайствовать по делу в пределах своих полномочий).

Как уже отмечалось, указание на публично-правовые черты представительства были подмечены еще в римском праве, которое рассматривало законное представительство как общественную обязанность. Такое же отношение к процессуальному представительству и адвокатской профессии, обусловленное их внутренней, сущностной стороной, отчетливо проявляется во французском, германском и англо-американском праве. Изложенное свидетельствует о том, что процессуальное представительство, в какой бы системе права и процесса оно не функционировало всегда является сложным явлением, стоящим на границе публичного и частного права.

 

Вопрос 5. Виды полномочий процессуального представителя. Общие и специальные полномочия в гражданском и арбитражном процессе.

 

Известным ограничением полномочий судебного представителя является  традиционное деление его полномочий на общие и специальные. Под общими полномочиями понимаются такие, действия по реализации которых представитель вправе совершить без специального указания в доверенности, к ним, в частности, относятся подача искового заявления, ознакомление с материалами дела, представление доказательств, участие в исследовании доказательств и многие другие. Под специальными – такие, которые требуют специального указания в доверенности. Это полномочия, перечисленные в статье 46 ГПК РСФСР и статье 50 АПК РФ. В процессуальной науке высказывалась точка зрения, согласно которой при личном участии в деле представляемого совместно с представителем отпадает необходимость не только выдавать доверенность, но и утрачивает смысл разграничение полномочий на общие и специальные[27]. Устного заявления лица о наделении полномочиями представителя достаточно для признания конкретного лица представителем. До того момента, пока представляемый не выражает несогласия с действиями представителя, следует считать, что представитель действует в рамках предоставленных ему полномочий, даже если его действия направлены на реализацию специальных полномочий. С таким предположением  следует согласиться, но только с тем условием, что суд перед принятием действий представителя, право совершения которых составляет специальное полномочие, добросовестно разъяснял представляемому все последствия принятия этого действия.

Важность правильного наделения полномочиями подтверждает и процессуальная теория, и судебная практика. Общепризнанной точкой зрения является, что суд не принимает действий представителя, не оговоренных доверителем, а решение, основанное на них, подлежит отмене.[28] Верховный Суд по ряду дел указывал, что совершение судебным представителем действий, входящих в круг специальных полномочий, без надлежащего оформления этих полномочий, и вынесение решения (определения) на основании принятия судом этих действий является основанием для отмены решения вышестоящей инстанцией[29]. Аналогичной позиции придерживается и Высший Арбитражный суд.

Наделение представителя специальными полномочиями должно происходить в «экстраординарном» порядке путем специального указания в доверенности всех тех полномочий, на которые имеет право уполномоченное лицо. Ю.А. Куричев, ссылаясь на исторический опыт Польши, считает наиболее верным подход, в соответствии с которым представитель совершает без особого указания в доверенности любые, связанные с делом процессуальные действия в любой стадии процесса[30]. По мнению Куричева, «если представитель не доверяет адвокату  совершение какого-либо действия, то он вправе указать об этом в доверенности»[31]. Однако реализация такого положения уменьшает защиту представляемого от недобросовестного представителя. Тем более если представляемый процессуально неграмотен и просто не осведомлен о возможности ограничить права представителя.

Вместе с тем, следовало бы внести следующие изменения в список специальных полномочий. Во-первых, перевести из специальных в общие следующие полномочия представителя в гражданском процессе:

а) обжалование судебного решения. Включение законодателем в список специальных полномочий обжалования судебного решения выглядит совершенно нелогично, учитывая, что представитель вправе подавать иск в «обычном» порядке. Срок, установленный для обжалования судебного решения, может быть пропущен, например, только из-за того, что представитель не будет наделен полномочием на  обжалование, а получение этого полномочие затруднено из-за удаленности места нахождения доверителя;

б) предъявление исполнительного листа ко взысканию, поскольку в ряде случаев может возникнуть угроза пропуска срока предъявления.

Во-вторых, включить в специальные полномочия:

а) отказ от взыскания и отложение взыскания. В этом случае законодатель тоже поступил нелогично, включив в специальные полномочия полный или частичный отказ от исковых требований, заключение мирового соглашения, то есть полномочия, связанные с судьбой иска и наиболее важные для представляемого, и не указав здесь же отложение и отказ от взыскания, которые являются для представляемого-взыскателя не менее важными и являющими собой продолжение при исполнении решения полномочий по распоряжению судьбой иска;

б) просьба о возращении исполнительного документа взыскателю, так как это может привести к просрочке последующего предъявления документа к исполнению, потому что с возвращением исполнительного документа давностный срок начинает течь снова.

Существуют также полномочия, которыми не могут быть реализованы представителем ни в каком случае вследствие вынесения определения судом либо в силу указания закона. Так, объяснения представителя по существу дела не будут иметь правового значения в том случае, когда суд признает обязательным участие сторон в судебном заседании, если это необходимо по обстоятельствам дела, в соответствии с частью 4 статьи 157 ГПК РСФСР.

Исходя из буквального толкования нормы части 3 статьи 125-4 ГПК РСФСР представитель не имеет права подписывать заявление о выдаче судебного приказа. Вместе с тем, статья 126 ГПК РСФСР допускает подписание искового заявления представителем. Единственная причина, которая видится для такого запрета, состоит в предупреждении злоупотребления представителем предоставленными полномочиями. В приказном производстве представитель имеет возможность подать заявление о выдаче судебного приказа и получить на руки исполнительный документ (судебный приказ) без судебного разбирательства, без уведомления и вызова заявителя в очень сжатые сроки. С целью защиты интересов заявителя следует признать правильным запрет на подписание представителем (за исключением законного представителя) заявления о выдаче судебного приказа даже несмотря на то, что отношения между представителем и представляемым не являются гражданскими процессуальными отношениями.  Но такая точка зрения небесспорна. Часть 3 статьи 125-4 ГПК РСФСР также устанавливает, что к заявлению, подаваемому представителем, должен быть приложен документ, удостоверяющий полномочия представителя. Гражданское процессуальное законодательство во всех случаях, когда говорит о подаче искового заявления, имеет в виду не только и даже не столько фактические действия по передаче искового заявления в суд, а подписание искового заявления, что следует из систематического толкования статей 126, 129 и 221 ГПК РСФСР. Таким образом, формулировка нормы части 3 статьи 125-4 ГПК РСФСР может быть просто недоработкой законодателя. В самом деле, суд же не требует доверенности на подачу искового заявления у организаций связи и доставки, передающих в судебную канцелярию исковые заявления. Такие расхождения в толковании нормы при неочевидности целей, которую преследует эта норма, способны привести к спорам в судах. Сложившаяся ситуация может быть разрешена путем дачи разъяснения в форме постановления высшей судебной инстанцией по вопросам применения законодательства о судебном приказе. Может быть предложен следующий текст: «Учитывая, что часть 3 статьи 125-4 ГПК РСФСР не предусматривает возможность подписания заявления о выдаче судебного приказа представителем, полномочие на подписание такого заявления, выраженное в доверенности, не соответствует закону и не влечет возникновения соответствующих прав и обязанностей у представителя».

Арбитражное процессуальное законодательство содержит дополнительные ограничения прав процессуальных представителей в процессе. По сравнению с гражданским процессом увеличен перечень специальных полномочий за счет полномочий на подписание искового заявления, изменения основания иска, подписание заявления о принесении протеста. Видно, что перечень специальных полномочий дополнен такими, которые относятся к производным и являются распорядительными правами стороны или третьего лица.

Одной из особенностей рассмотрения арбитражным судом дел о признании факта несостоятельности (банкротства) является то, что заявление от имени должника о признании его банкротом может быть подписано только руководителем должника или его заместителем. В этом случае полномочие процессуального представителя ограничено законом в связи с особой важностью для должника совершения такого шага – подачи заявления о признании его несостоятельным (банкротом). Полномочием на подписание заявления о признании банкротом должника представитель не может быть наделен даже путем специального указания на него в доверенности.

С точки зрения происхождения и сущности процессуального представительства полномочия представителя при договорном представительстве могут быть разделены на производные и непроизводные. Непроизводными полномочиями являются такие, которыми представитель наделяется как часть системы по защите прав граждан, это полномочия, составляющие публично-правовую сторону деятельности процессуального представителя. Этими полномочиями представитель наделяется законом, но их возникновение у него связано с волеизъявлением представляемого. Такими полномочиями являются полномочия по заявлению отводов, по участию в исследовании доказательств, по представлению своих доводов и соображений  по всем возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам, по возражению ходатайствам, доводам и соображениям других лиц, по участию в судебных прениях и ряд иных. Производными полномочиями следует считать полномочия, которыми представитель наделяется представляемым. Это полномочия являются отражением частно-правовой стороны процессуального представительства. К ним, в частности, относятся все полномочия, указанные в статье 46 ГПК РСФСР, а также полномочие на подачу искового заявления и изменение основания иска. Как уже было показано в главе I, аналог производных и непроизводных полномочий легко увидеть в полномочиях стряпчих и адвокатов во всех исследованных нами типах судебного представительства на протяжении многих веков. Это положение не может быть вызвано простым совпадением, а является следствием внутренней двойственности гражданского процессуального представительства, его неоднородности, поскольку процессуальный представитель одновременно выступает как лицо, уполномоченное на защиту прав тяжущегося, и как лицо, присутствие которого в процессе призвано способствовать соблюдению законности.

Такое положение неоднократно было предметом критики. Так, Е.В. Васьковский писал: «Из ученого эксперта по вопросам права и судебного оратора, каким он был в качестве чистого правозаступника, адвокат становится практическим дельцом, маклером по юридической части, имеющим тем больше успеха в публике, чем больше сметливости, юркости и даже неразборчивости в средствах он проявит при устройстве материальных интересов своих клиентов»[32]. Однако, как уже было замечено в главе I, слияние стряпческих и адвокатских полномочий является общемировой тенденцией, развитие которой в разных странах идут разными темпами[33].

---

[1] Ярков В.В. Юридические факты в механизме реализации норм гражданского  процессуального права. Екатеринбург. 1992. С.127.

[2] А.А. Мельников. Судебные представители // Курс советского гражданского процессуального права. М., 1981. Т.1. С.310.

[3] Цит. по: Тютрюмов И.М. Указ. соч. С. 684.

[4] Аналогичной позиции по этому вопросу придерживалась и дореволюционная судебная практика. См., например: Постановление Кассационного департамента по делу №16 от 1870 года. Цит. по: Тютрюмов И.М. Указ. соч. С. 685.

[5] Постановление Кассационного департамента №58 от 1913 года. Цит. по: Тютрюмов И.М. Указ. соч. С. 415.

[6] Постановление Пленума Верховного суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного суда РФ №33/14 от 4 декабря 2000 года\\Вестиник Высшего Арбитражного суда, 2001, №2.

[7] Яблочков Т.М. Практический комментарий на Устав гражданского судопроизводства. Т.1. С. 286. Цит.: по Тютрюмов И.М. Устав гражданского судопроизводства с законодательными мотивами, разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов, извлеченными из научных и практических трудов по гражданскому праву и судопроизводству. Издание Давида Гликсмана. Рига. 1923. Т.1.С.263.

 

[8] Там же.

[9] Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., Изд-во «Дело». 1999. С. 455-459.

[10] См., например: Постановления Кассационного департамента по делу №1710 от 1870 года, по делу №112 от 1885 года, по делу №93 от 1892 года и другие. Цит. по: Тютрюмов И.М. Указ. соч. С.687.

[11] Постановления Кассационного департамента по делу №112 от 1885 года. Цит. по: Тютрюмов И.М. Указ. соч. С. 687.

[12] Постановление Кассационного департамента по делу №93 от 1892 года. Цит. по: Тютрюмов И.М. Указ. соч. С. 687.

[13] Розенберг Я. А. Представительство социалистических организаций в суде и арбитраже. Рига, 1981. С. 36-37.

[14] Лисицына Е.Г. Защита интересов юридических лиц в гражданском судопроизводстве (в аспекте представительства). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Свердловск, 1987. С. 12.

[15] Высоцкая Р.М. Проблемы действия и совершенствования гражданского процессуального законодательства. Свердловск, 1982. С. 93.

[16] Козлов А.Ф. Суд первой инстанции как субъект советского процессуального права. Томск,1983.С.52.

[17] Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия. – Труды ВЮЗИ. Вопросы гражданского процессуального, гражданского и трудового права. М., 1965. Т.3. С.64,65.

[18] Щеглов В.Н. Гражданское процессуальное правоотношение. М., 1966. С.72; Мельников А.А. Субъективные права и обязанности участников гражданского процесса. – Советское государство и право. 1968. №7. С.39 и др.

[19] Викут М.А. Взаимодействие публичного и частного права в гражданских процессуальных правоотношениях // Теоретические и прикладные проблемы реформы гражданской юрисдикции. Екатеринбург. 1998. С.36.

[20] Абушенко Д.Б.  Судебное усмотрение в гражданском процессе // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Екатеринбург, 1998. С.7.

[21] Викут М.А. Взаимодействие публичного и частного права в гражданских процессуальных правоотношениях. С. 37.

[22] Викут М.А. Стороны – основные лица искового производства. Саратов, 1968. С.68.

[23] По этому вопросу см. также: Ватман Д.П. Адвокатская этика (нравственные основы судебного представительства по гражданским делам). М., 1977. С.62.

[24] Постановление Конституционного Суда РФ от 19.05.98 г. №15-П // Российская газета. №101 от 28.05.98.

[25] Использовавшийся ранее термин «юристы-лицензиаты» в настоящее время не актуален в связи с вступлением в силу закона «О лицензировании отдельных видов деятельности», в соответствии с которым юридическая деятельность не лицензируется.

[26] По вопросу частной юридической деятельности, как объединяющей деятельность  адвокатов, частных юристов, нотариусов и патентных поверенных,  в 1998 году состоялась конференция, материалы которой представлены в издании «Частная юридическая деятельность в России. Проблемы и перспективы. Части 1 и 2». М., 1998-1999.

[27] Зайцев И.М. Полномочия представителя в гражданском процессе // Советская юстиция. 1988. №21. С. 22.

[28] Щеглов В.Н. Субъекты судебного гражданского процесса. Томск. 1979. С. 94.

[29] См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1965. №10. С.10; 1966. №7. С.8; 1974. №3. С. 8-9.

[30] Куричев Ю.А. Доступность юридической помощи – общий принцип правосудия // Правоведение. 1990. №5. С.71.

[31] Там же.

[32] Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. М., 1914. С. 318.

[33] Сама постановка вопроса о слиянии сословий солиситоров и барристеров в Англии свидетельствует об имеющейся тенденции вне зависимости от решения, принятого по нему.

 

 

 

Тема 10. Представительство в исполнительном производстве

 

Статья 53. Участие в исполнительном производстве представителей сторон исполнительного производства

1. Гражданин участвует в исполнительном производстве лично или через представителей. Личное участие гражданина в исполнительном производстве не лишает его права иметь представителя. Если по исполнительному документу на должника возложены обязанности, которые он может исполнить только лично, то должник не вправе действовать через представителя.

2. Участие организации в исполнительном производстве осуществляется через ее органы или должностных лиц, которые действуют в пределах полномочий, предоставленных им федеральными законами, иными нормативными правовыми актами или учредительными документами, либо через иных представителей.

 

 

1. К числу участников исполнительного производства относятся и представители. Граждане вправе участвовать в исполнительном производстве лично либо через представителя. Вместе с тем согласно ч. 1 комментируемой статьи имеется ограничение возможностей использования представительства граждан в процессе исполнения, когда исполнительным документом на гражданина возложена обязанность (например, опровержение порочащих сведений), которая может быть исполнена только лично. В подобном случае гражданин обязан лично совершать соответствующие исполнительные действия в целях реализации требований исполнительного документа.

2. Дела организаций ведут в исполнительном производстве их органы, действующие в пределах полномочий, предоставленных им законами и иными нормативными правовыми актами или учредительными документами, либо их представители.

Следует иметь в виду, что указание в комментируемой статье на руководителей организаций как представителей достаточно условно. Руководители организаций представляют интересы своих организаций, однако при этом являются не представителями в том смысле, в котором термин "представитель" употребляется в данной статье, а выступают в качестве органов юридического лица (ст. 53 ГК РФ). Соответственно, у них в отличие от представителей иной порядок подтверждения своего правового статуса и полномочий в исполнительном производстве.

Представительство следует отличать от представления в исполнительном производстве интересов организаций их органами. Согласно ст. 53 ГК РФ юридические лица приобретают гражданские права и принимают на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Порядок назначения или избрания органов юридического лица определяется законом и учредительными документами. Поэтому руководители организаций, другие лица в соответствии с учредительными документами представляют судебному приставу-исполнителю документы, удостоверяющие их служебное положение или полномочия, например протокол об избрании либо приказ о назначении на должность генерального директора.

При проверке в исполнительном производстве полномочий руководителей филиалов и представительств юридического лица следует иметь в виду разъяснения, содержащиеся в п. 20 постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"*(47). В нем применительно к гражданско-правовому представительству указывается, что соответствующие полномочия руководителя филиала или представительства должны быть удостоверены доверенностью и не могут основываться лишь на указаниях, содержащихся в учредительных документах юридического лица, положении о филиале (представительстве) и т.п., либо явствовать из обстановки, в которой действует руководитель филиала.

 

 

Статья 54. Оформление полномочий представителей сторон исполнительного производства

1. Полномочия руководителей организаций и органов, действующих от их имени, подтверждаются представленными ими судебному приставу-исполнителю документами, удостоверяющими их служебное положение, а также учредительными и иными документами.

2. Доверенность, выдаваемая от имени организации другому лицу, должна быть подписана руководителем или иным уполномоченным на то лицом и скреплена печатью организации.

3. Полномочия законных представителей граждан подтверждаются представленными ими судебному приставу-исполнителю документами, удостоверяющими их статус.

4. Полномочия представителя, являющегося соучастником в исполнительном производстве, могут быть определены в заявлении, поданном представляемым лицом судебному приставу-исполнителю.

5. Полномочия представителей, не указанных в частях 1-4 настоящей статьи, в том числе адвокатов, на совершение действий, связанных с осуществлением исполнительного производства, удостоверяются доверенностью, выданной и оформленной в соответствии с федеральным законом, а в случаях, установленных международным договором Российской Федерации или федеральным законом, - иным документом.

 

1. К числу участников исполнительного производства относятся и представители. Граждане вправе участвовать в исполнительном производстве лично либо через представителя. Вместе с тем согласно ч. 1 комментируемой статьи имеется ограничение возможностей использования представительства граждан в процессе исполнения, когда исполнительным документом на гражданина возложена обязанность (например, опровержение порочащих сведений), которая может быть исполнена только лично. В подобном случае гражданин обязан лично совершать соответствующие исполнительные действия в целях реализации требований исполнительного документа.

2. Дела организаций ведут в исполнительном производстве их органы, действующие в пределах полномочий, предоставленных им законами и иными нормативными правовыми актами или учредительными документами, либо их представители.

Следует иметь в виду, что указание в комментируемой статье на руководителей организаций как представителей достаточно условно. Руководители организаций представляют интересы своих организаций, однако при этом являются не представителями в том смысле, в котором термин "представитель" употребляется в данной статье, а выступают в качестве органов юридического лица (ст. 53 ГК РФ). Соответственно, у них в отличие от представителей иной порядок подтверждения своего правового статуса и полномочий в исполнительном производстве.

Представительство следует отличать от представления в исполнительном производстве интересов организаций их органами. Согласно ст. 53 ГК РФ юридические лица приобретают гражданские права и принимают на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Порядок назначения или избрания органов юридического лица определяется законом и учредительными документами. Поэтому руководители организаций, другие лица в соответствии с учредительными документами представляют судебному приставу-исполнителю документы, удостоверяющие их служебное положение или полномочия, например протокол об избрании либо приказ о назначении на должность генерального директора.

При проверке в исполнительном производстве полномочий руководителей филиалов и представительств юридического лица следует иметь в виду разъяснения, содержащиеся в п. 20 постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"*(47). В нем применительно к гражданско-правовому представительству указывается, что соответствующие полномочия руководителя филиала или представительства должны быть удостоверены доверенностью и не могут основываться лишь на указаниях, содержащихся в учредительных документах юридического лица, положении о филиале (представительстве) и т.п., либо явствовать из обстановки, в которой действует руководитель филиала.

 

Статья 54. Оформление полномочий представителей сторон исполнительного производства

1. Полномочия руководителей организаций и органов, действующих от их имени, подтверждаются представленными ими судебному приставу-исполнителю документами, удостоверяющими их служебное положение, а также учредительными и иными документами.

2. Доверенность, выдаваемая от имени организации другому лицу, должна быть подписана руководителем или иным уполномоченным на то лицом и скреплена печатью организации.

3. Полномочия законных представителей граждан подтверждаются представленными ими судебному приставу-исполнителю документами, удостоверяющими их статус.

4. Полномочия представителя, являющегося соучастником в исполнительном производстве, могут быть определены в заявлении, поданном представляемым лицом судебному приставу-исполнителю.

5. Полномочия представителей, не указанных в частях 1-4 настоящей статьи, в том числе адвокатов, на совершение действий, связанных с осуществлением исполнительного производства, удостоверяются доверенностью, выданной и оформленной в соответствии с федеральным законом, а в случаях, установленных международным договором Российской Федерации или федеральным законом, - иным документом.

 

Статья 54. Оформление полномочий представителей сторон исполнительного производства

1. Комментируемая статья определяет порядок удостоверения полномочий органов юридических лиц, а также представителей граждан и организаций. По общему правилу полномочия представителя выражаются в доверенности, выданной и оформленной в соответствии с федеральным законом.

Основные правила совершения доверенностей содержатся в ст. 185-189 ГК РФ. Доверенность от имени организации выдается за подписью ее руководителя или иного лица, уполномоченного на это ее учредительными документами, с приложением печати этой организации. Согласно п. 5 ст. 185 ГК РФ доверенность от имени юридического лица, основанного на государственной или муниципальной собственности, на получение или выдачу денег и других имущественных ценностей должна быть подписана также главным (старшим) бухгалтером этой организации. Поэтому при необходимости для юридического лица, основанного на государственной или муниципальной собственности, в получении денег или имущества в исполнительном производстве такая доверенность должна быть оформлена с учетом данного правила.

2. В ч. 3 определена форма удостоверения полномочий законных представителей. В частности, родители представляют свидетельство о рождении детей и собственный паспорт. Усыновители могут дополнительно представить решение об усыновлении (оформленное в соответствии с ранее действовавшим Кодексом о браке и семье 1969 г. или СК РФ). Опекуны представляют опекунское удостоверение, решение органа опеки и попечительства о назначении опеки или попечительства над представляемым ими лицом.

3. В ч. 4 определена форма удостоверения полномочий представителя соучастника в исполнительном производстве. В случае подачи представляемым соучастником соответствующего заявления лично судебному приставу-исполнителю они указываются в этом заявлении и, таким образом, оформляются в простой письменной форме.

Однако если соучастник подает это заявление не лично судебному приставу-исполнителю, а через уполномоченного им соучастника, то такое выражение волеизъявления должно быть нотариально удостоверено. Возникает вопрос о выборе надлежащего нотариального порядка совершения данного нотариального действия - свидетельствование подлинности подписи на документе или удостоверение доверенности.

Согласно ст. 80 Основ законодательства РФ о нотариате нотариус свидетельствует подлинность подписи на документе, содержание которого не противоречит законодательным актам

Российской Федерации. Свидетельствуя подлинность подписи, нотариус не удостоверяет факты, изложенные в документе, а лишь подтверждает, что подпись сделана определенным лицом.

Но передача полномочий одним из соучастников другому фактически представляет собой передачу полномочий на представительство интересов данного соучастника другим соучастником, в связи с чем такая передача полномочий должна быть оформлена путем выдачи доверенности, а не посредством подачи заявления, как того требует ч. 4 данной статьи. В этом случае доверенность для надлежащей проверки и подтверждения полномочий соучастников подлежит нотариальному удостоверению.

4. В ч. 5 данной статьи вопрос о форме доверенности для совершения юридических действий в исполнительном производстве прямо законодательством не решен. При этом полномочия по предъявлению исполнительного документа к взысканию, получению присужденного имущества или денег (ст. 54 ГПК РФ), по получению присужденных денежных средств или иного имущества (ст. 62 АПК РФ) являются специальными и должны быть особо оговорены в доверенности. Гораздо детальнее специальные полномочия раскрываются в ч. 3 ст. 57 ФЗИП. Поэтому более правильно требования к содержанию специальных полномочий в исполнительном производстве определять исходя именно из ст. 57 ФЗИП, а не ГПК РФ и АПК РФ независимо от доктринальных толкований вопросов о том, является ли исполнение стадией судебного процесса либо нет, и, соответственно, насколько на него распространяются правила, установленные АПК РФ и ГПК РФ.

Хотя в ст. 53 ГПК РФ и ст. 61 АПК РФ определен круг лиц, которые могут удостоверять доверенности, выданные гражданами, полагаем, что более предпочтительным является удостоверение доверенности нотариусом, что придает ей большую юридическую силу. Признавать представительство в исполнительном производстве, связанном с получением имущества и денежных средств, на основании доверенности, совершенной в простой письменной форме, вряд ли возможно, поскольку в таком случае существенно снижаются правовые гарантии для участников исполнительных отношений. Исходя из этого считаем необходимым признать общим правилом нотариальное удостоверение доверенностей для участия в исполнительном производстве.

В соответствии с п. 3 ст. 185 ГК РФ к нотариально удостоверенным доверенностям приравниваются: 1) доверенности военнослужащих и других лиц, находящихся на излечении в госпиталях, санаториях и других военно-лечебных учреждениях, удостоверенные начальником такого учреждения, его заместителем по медицинской части, старшим или дежурным врачом; 2) доверенности военнослужащих, а в пунктах дислокации воинских частей, соединений, учреждений и военно-учебных заведений, где нет нотариальных контор и других органов, совершающих нотариальные действия, также доверенности рабочих и служащих, членов их семей и членов семей военнослужащих, удостоверенные командиром (начальником) этой части, соединения, учреждения или заведения; 3) доверенности лиц, находящихся в местах лишения свободы, удостоверенные начальником соответствующего места лишения свободы; 4) доверенности совершеннолетних дееспособных граждан, находящихся в учреждениях социальной защиты населения, удостоверенные администрацией этого учреждения или руководителем (его заместителем) соответствующего органа социальной защиты населения.

Согласно п. 4 ст. 185 ГК РФ доверенность на получение заработной платы и иных платежей, связанных с трудовыми отношениями, на получение вознаграждения авторов и изобретателей, пенсий, пособий и стипендий, вкладов граждан в банках и на получение корреспонденции, в том числе денежной и посылочной, может быть удостоверена также организацией, в которой доверитель работает или учится, жилищно-эксплуатационной организацией по месту его жительства и администрацией стационарного лечебного учреждения, в котором он находится на излечении. Полагаем, что при необходимости совершения исполнительных действий в указанных целях (например, получение задолженности по заработной плате по исполнительному документу) доверенность может быть удостоверена органами, перечисленными в п. 4 ст. 185 ГК РФ.

В том случае, если представитель действует на основании доверенности в порядке передоверия, она обязательно должна быть нотариально удостоверена (п. 3 ст. 187 ГК РФ) независимо от субъекта, ее выдающего, в том числе и юридического лица.

 

 

Статья 55. Законные представители граждан, участвующих в исполнительном производстве

1. Права и законные интересы несовершеннолетних, недееспособных граждан и граждан, ограниченных в дееспособности, в исполнительном производстве представляют их законные представители - родители, усыновители, опекуны или попечители. Законные представители обязаны представить документы, удостоверяющие их статус.

2. Законный представитель может поручить участие в исполнительном производстве другому лицу, выбранному им в качестве представителя.

 

 

Статья 55. Законные представители граждан, участвующих в исполнительном производстве

1. Комментируемая статья содержит правила относительно законного представительства в исполнительном производстве в развитие положений ст. 51 ФЗИП. Правила о порядке и условиях законного представительства в отношении недееспособных и ограниченно дееспособных граждан содержатся в ГК РФ, СК РФ и других законодательных актах.

Родители в качестве законных представителей своих детей представляют в подтверждение своих полномочий паспорт и свидетельство о рождении детей, где они записаны в качестве родителей. Усыновители подтверждают свои права такими же документами, поскольку после усыновления в них вносятся соответствующие изменения. Кроме того, может быть представлен и документ об усыновлении - вступившее в законную силу решение суда (гл. 19 СК РФ).

Опекуны представляют в подтверждение своих полномочий решение о назначении их опекунами и опекунское удостоверение, выдаваемое органами местного самоуправления.

Признание граждан ограниченно дееспособными возможно только в судебном порядке и при условии, если они злоупотребляют спиртными напитками или наркотическими веществами. Эти граждане ограничиваются в дееспособности в части совершения сделок, за исключением мелких бытовых, при получении и распоряжении заработком, пенсией, иными доходами (ст. 30, 33 ГК РФ) и, соответственно, их интересы в исполнительном производстве представляют попечители.

Полагаем, что если исполнительное производство носит по содержанию неимущественный характер, то поскольку такие граждане в этой части являются полностью дееспособными, они могут без всяких ограничений выступать в качестве стороны исполнительного производства, например при исполнении исполнительного документа об участии отдельно проживающего родителя в воспитании ребенка при совершении действий, связанных с обеспечением контакта родителя и ребенка.

Интересы признанного безвестно отсутствующим гражданина представляют лица, которым передано в управление имущество безвестно отсутствующего лица. Такая передача осуществляется на основании решения суда лицом, которое определено органом опеки и попечительства и действует на основании договора о доверительном управлении, заключенного между таким лицом и органом опеки и попечительства (ст. 43 ГК РФ).

2. Согласно ч. 2 комментируемой статьи законные представители вправе поручить участие в исполнительном производстве другому лицу, выбранному ими в качестве представителя, например адвокату на основании договора поручения.

 

 

Статья 56. Лица, которые не могут быть представителями сторон исполнительного производства

1. Представителями сторон исполнительного производства не могут быть лица, не обладающие полной дееспособностью.

2. Судьи, следователи, прокуроры, работники (сотрудники) Федеральной службы судебных приставов и аппаратов судов не могут быть представителями сторон исполнительного производства, за исключением случаев, когда они участвуют в исполнительном производстве в качестве представителей соответствующих организаций или в качестве законных представителей сторон исполнительного производства.

 

Статья 56. Лица, которые не могут быть представителями сторон исполнительного производства

1. Комментируемая статья определяет круг лиц, которые не могут выступать в качестве представителей в исполнительном производстве. Прежде всего представителями не могут быть лица, которые не обладают полной дееспособностью либо состоящие под опекой или попечительством. Вместе с тем данное ограничение не должно распространяться на граждан, признанных полностью дееспособными вследствие эмансипации (ст. 27 ГК РФ), а также в связи с заключением брака до достижения 18-летнего возраста (ст. 13 СК РФ).

Находящимися под опекой признаются малолетние лица, а также граждане, признанные судом недееспособными вследствие психического расстройства (ст. 32 ГК РФ). Попечительство устанавливается над несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, а также над гражданами, ограниченными судом в дееспособности вследствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими веществами (ст. 33 ГК РФ).

2. Согласно ч. 2 комментируемой статьи представителями в исполнительном производстве не могут быть судьи, следователи, прокуроры и работники (сотрудники) ФССП России и аппаратов судов. Данное правило не распространяется на случаи, когда указанные лица выступают в процессе в качестве уполномоченных соответствующих судов, прокуратуры или как законные представители.

Однако приведенный перечень лиц является неполным. По смыслу законодательства не могут быть представителями в исполнительном производстве также нотариусы (ст. 6 Основ законодательства РФ о нотариате), государственные служащие (ст. 17 Федерального закона от 27 июля 2004 г. N 79-ФЗ "О государственной гражданской службе Российской Федерации") и иные лица, для которых в силу их положения установлены подобные ограничения, за исключением случаев, когда такие лица представляют в суде интересы соответствующих организаций либо в связи с осуществлением функций законного представителя.

 

Статья 57. Полномочия представителей сторон исполнительного производства

1. Законные представители совершают от имени недееспособных граждан и граждан, ограниченных в дееспособности, все действия, право на совершение которых принадлежит указанным гражданам, с ограничениями, установленными федеральным законом.

2. Представители сторон исполнительного производства вправе совершать от их имени все действия, связанные с исполнительным производством, если иное не установлено настоящим Федеральным законом.

3. В доверенности, выданной представителю стороной исполнительного производства, должны быть специально оговорены его полномочия на совершение следующих действий:

1) предъявление и отзыв исполнительного документа;

2) передача полномочий другому лицу (передоверие);

3) обжалование постановлений и действий (бездействия) судебного пристава-исполнителя;

4) получение присужденного имущества (в том числе денежных средств и ценных бумаг);

5) отказ от взыскания по исполнительному документу;

6) заключение мирового соглашения.

 

Статья 57. Полномочия представителей сторон исполнительного производства

1. Согласно ч. 1 комментируемой статьи законные представители должны соблюдать ограничения, установленные законом, при совершении действий в интересах представляемых лиц в исполнительном производстве. Так, согласно п. 2 ст. 37 ГК РФ опекун не вправе без предварительного разрешения органа опеки и попечительства совершать, а попечитель - давать согласие на совершение сделок по отчуждению имущества, а также любых сделок, влекущих уменьшение имущества подопечного. Поэтому в исполнительном производстве законные представители не могут без согласия органов опеки и попечительства заключать мировое соглашение, а суды - утверждать такие соглашения, если они будут влечь указанные выше правовые последствия.

2. Представитель совершает различные юридические действия, обусловленные необходимостью защиты представляемого им лица в исполнительном производстве. При этом представитель связан теми полномочиями, которыми он наделен в связи с выполнением своих функций в исполнительном производстве, и не вправе совершать действия, выходящие за их пределы. Субъектом исполнительного производства (взыскателем или должником) остается доверитель.

Поскольку представители в исполнительном производстве совершают юридические действия от имени и по поручению уполномочивших их лиц, то соответственно объем полномочий представителя полномочий определяется и тем, какие именно из имеющихся у доверителя полномочий ему были переданы. Таким образом, объем полномочий представителя зависит от двух фактических обстоятельств: объема полномочий доверителя и от того, какими полномочиями доверитель наделил поверенного.

3. По смыслу ч. 3 комментируемой статьи полномочия представителя по своему содержанию делятся на общие и специальные. К общим полномочиям относятся такие процессуальные действия, которые вправе совершать любой представитель, выступая от имени доверителя, независимо от того, оговорены ли они в доверенности. К их числу относятся полномочия по знакомству с материалами исполнительного производства, снятию копий с материалов дела, заявлению отводов, представлению дополнительных материалов и иные, связанные с возможностью участия в исполнительном производстве, перечисленные в ч. 1 ст. 50 ФЗИП.

Специальными являются полномочия, которые представитель вправе совершать только при указании об этом в доверенности. К числу специальных полномочий относятся перечисленные в ч. 3 комментируемой статьи. Полномочия представителя на совершение каждого из указанных действий должны быть специально оговорены в доверенности, выданной представляемым.

 

ТЕМА 11. Международно-правовое регулирование оказания правовой помощи.

Вопрос 1. Международно-правовые акты о судебном представительстве и адвокатуре по гражданским делам.

 

Международное право рассматривает процессуальное представительство в качестве института, призванного обеспечивать права и свободы человека, принцип равенства всех перед законом. Так, в соответствии со статьей 8 Всеобщей декларации прав и свобод человека, пунктом 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских  и политических правах, пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод  судебная защита понимается #G0как эффективное восстановление в правах независимым судом на основе справедливого судебного разбирательства, что предполагает обеспечение состязательности и равноправия сторон, в том числе предоставление им достаточных процессуальных правомочий для защиты своих интересов при осуществлении всех процессуальных действий, результат которых имеет существенное значение для определения прав и обязанностей[1].

Всеобщая декларация прав и свобод человека указывает на равенство всех перед законом[2]. Равенство перед законом предполагает и равную возможность защиты нарушенных прав и равную возможность на представительство в этих отношениях. Обеспечение этой возможности возлагается на государство, как на субъект международного права. Так, Устав Организации Объединенных Наций подтверждает право людей всего мира на создание условий, при которых законность будет соблюдаться, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах возлагает на государства обязанность в соответствии с Уставом ООН содействовать всеобщему уважению и соблюдению прав человека[3].  Содействие уважению и соблюдению прав человека производится государством, в том числе и путем обеспечения возможности обратиться за содействием к процессуальному представителю. Обеспечение прав и свобод человека предоставляется людям в экономической, социальной, культурной, гражданской и политической жизни и требует, чтобы каждый имел возможность пользоваться юридической помощью. Основные положения о роли адвокатов, принятые на Восьмом Конгрессе ООН по предупреждению преступлений, состоявшемся в августе 1990 года в Нью-Йорке, провозгласили, что обеспечение принципа доступа к адвокатам и юридической помощи является обязанностью государства. Правительства должны гарантировать эффективную процедуру и работающий механизм для реального и равного доступа к адвокатам всех лиц, проживающих на его территории и подчиненных его юрисдикции без разделения расы, цвета кожи, этнического происхождения, пола, языка, религии, политических и иных взглядов, национального или социального происхождения, экономического или иного статуса[4].

Особо большое значение придается международным правом вопросам оказания бесплатной правовой помощи. В частности, статья 20 Конвенции по вопросам гражданского процесса, подписанной в Гааге 01.03.54 (вступила в силу для СССР и России 26.07.67) гласит, что по торговым и гражданским делам граждане каждого из Договаривающихся государств будут пользоваться во всех других Договаривающихся государствах бесплатной правовой помощью, как собственные граждане этих последних государств в соответствии с законодательством государства, где требуется бесплатная правовая помощь. В государствах, в которых оказывается правовая помощь по административным делам, положения предшествующего абзаца применяются также к этим делам, рассматриваемым компетентными судами [5]. Основные положения о роли адвокатов указывают, что обеспечение финансирования и других ресурсов для юридической помощи бедным и другим несостоятельным людям является обязанностью правительства[6]. Современные российские правовые реалии таковы, что финансирование оказания юридической помощи по гражданским делам для нуждающихся неимущих граждан государством не производится. Льготы по оплате юридической помощи, установленные законом, в итоге становятся расходами лица, оказывающего такую помощь, - адвоката или нотариуса.  

Гарантией надлежащего оказания квалифицированной юридической помощи международное сообщество считает наличие независимой юридической профессии, понимаемой как существование необходимого количества лиц, обладающих знаниями в области права и призванных оказывать юридическую помощь без вмешательства со стороны государства. В соответствии с Основными положениями о роли адвокатов деятельность адвокатов должна гарантироваться государством, в частности, невозможен отказ в признании права адвоката, имеющего доступ в практике, представлять интересы своего клиента, если этот адвокат не был дисквалифицирован в соответствии с национальным правом и практикой его применения и Положениями[7]. Представляется, что в России не имеется необходимого количества лиц обладающих надлежащей квалификацией и оказывающих юридическую помощь без вмешательства государства. Особенно печально положение вдали от крупных городов, где даже найти квалифицированного юриста является большой проблемой.

Российская Федерация как член Совета Европы должна быть способна соблюдать Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод и Протоколы к ней, поскольку государства, вступая в Совет Европы, прежде всего предполагают присоединение к механизму защиты прав и основных свобод человека[8]. Это тем более важно, поскольку Россия присоединилась к Протоколу №11 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, предусматривающему юрисдикцию нового Европейского суда по правам человека[9].

Статья 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит, что каждый человек имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Толкование этой статьи в системе со статьей 14 Европейской конвенции, указывающей, что пользование правами и свободами, признанными  в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой-либо дискриминации, в том числе и по признаку имущественного положения или любым иным обстоятельствам, позволяет сделать вывод, что пользование юридической помощью, необходимой для защиты своих прав в суде, не должно связываться с возможностью имущественного возмещения за такую помощь в отношении лиц, которые не могут предоставить такое возмещение[10].

Министры юстиции стран Европы на двадцатом совещании «Эффективность и справедливость правосудия по гражданским, уголовным и административным  делам» (11-12 июня 1996 года, город Будапешт) подтвердили необходимость гарантировать гражданам доступ к системе эффективного и справедливого правосудия, необходимость принятия мер в данном направлении.

Государства – члены Совета Европы при создании системы эффективной юридической  помощи, являющейся одной из таких мер, руководствуются следующими принципами:

·                   предоставление на тех же условиях, что и собственным гражданам, юридической помощи по гражданским делам гражданам государств – членов Совета Европы и лицам, постоянно проживающим на их территории (Резолюция (76)5, принятая Комитетом министров 18.02.96 на 254 заседании заместителей министров[11]);

·                   предоставление юридической помощи должно рассматриваться не как акт милосердия, а как обязательство, лежащее на всем обществе в целом. При этом такая обязанность основывается на том, что право на доступ к правосудию и справедливому разбирательству гарантирован статьей 6 Европейской конвенции по правам человека 1950 года, такое право является одним из основных признаков демократического государства, а также на том, что необходимо принять все необходимые меры с целью устранения экономических препятствий для доступа к правосудию (Резолюция (78)8, принятая Комитетом министров 01.03.78 на 284 заседании заместителей министров[12]);

·                   никто не может быть лишен в силу препятствий экономического характера возможности использования или защиты своих прав в любых судах. Для этой цели любое лицо должно иметь право на необходимую юридическую помощь в судебном разбирательстве. При рассмотрении вопросов о необходимости надо учитывать финансовые возможности лица и судебные расходы. Ответственность за финансирование юридической помощи должна быть возложена на государство. Юридическая помощь должна осуществляться лицом, имеющим право практиковать в качестве адвоката в соответствии с юридическими нормами данного государства (Добавление к Резолюции (78))[13];

·                   адвокат ответственен за ведение дела в рамках гражданского процесса: когда наличествует возбуждение явно необоснованного иска, недобросовестное поведение, явное нарушение процедуры с очевидной целью затянуть разбирательство, суд должен либо взыскать с адвоката судебные издержки, либо наложить штраф, либо лишить права на процессуальные действия. Профессиональным ассоциациям юристов следует предложить применять меры дисциплинарного воздействия, если это был один из их членов (Добавление к рекомендации  R(84)5 от 28.02.84)[14].

В соответствии с Конвенцией о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенной странами – членами СНГ, ратифицированной Федеральным собранием Российской Федерации 01.08.94 и вступившей в силу для России с 10.12.94[15], граждане каждой из стран СНГ пользуются во всех странах СНГ равной правовой защитой имущественных и личных прав наряду с собственными гражданами. Исходя из этого общего принципа граждане любой из стран СНГ в любой стране – члене СНГ имеют право свободно и беспрепятственно обращаться в суды, к компетенции которых относятся гражданские дела, иметь представителей, подавать ходатайства, осуществлять иные процессуальные действия на тех же условиях, что и граждане данной страны[16].

Российские нормы, обеспечивающие доступ к правосудию и регулирующие вопросы судебного представительства в целом соответствуют международно-правовым стандартам. В ряде случаев российское процессуальное законодательство предоставляет лицам больше возможностей для защиты их прав в судах. Однако практика применения законодательства показывает, что доступ к суду затруднен в результате достаточно длительных сроков, в течение которых обратившиеся за судебной защитой ожидают вынесения решения; отсутствия необходимого количества лиц, представляющих независимую юридическую процессию; отсутствием финансирования государством оказания помощи неимущим.

 

Вопрос 2. Акты международных судов о судебном представительстве.

 

Европейский Суд по правам человека в своей практике исходит из такого понимания права на суд, при котором в качестве составного элемента выступает возможность иметь доступ к суду, в том числе и при помощи консультаций с адвокатами. Так, по делу Голдера от 21.05.75 Европейский Суд по правам человека признал нарушением права на суд отказ министра внутренних дел Великобритании в разрешении осужденному на получение консультаций адвоката для принятия решения о предъявлении в суд гражданского иска[17].

Следует, однако, заметить, что практика Европейского Суда по правам человека толкует положение пункта 1 статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод о возможности каждого человека иметь доступ к суду как часть права на суд, как право, ограничения которого национальным законодательством допустимы. Европейский Суд по правам человека формулирует положение, в соответствии с которым право на доступ в суды не является абсолютным.[18] Ограничения при регламентации права на суд признаются Европейским Судом по правам человека целесообразными в случае ограничения доступа к суду для душевнобольных во время лечения (решение по делу Ashingdane от 28.05.85); признавались целесообразными меры национального законодательства, направленные на предотвращения неоправданного возбуждения дел лицами, склонными к сутяжничеству (решение по делу Monnell and Morris от 02.03.87); считаются разумным создание системы коллективных исков при решении вопросов компенсации за национализацию (решение по делу Lithgow and Others от 08.07.86)[19]. Вместе с тем, подобные ограничения не влияют в целом на положения о роли суда в системе защиты прав и на право на суд. Российское законодательство в этой части представляется более отвечающим принципу свободы доступа к правосудию – оно не содержит подобных ограничений, предоставляя лицам широчайшие возможности для защиты своих прав в суде.

 

---

[1] Цит. по: Постановление Конституционного суда РФ «По делу о проверке конституционности положений частей первой и второй 295 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина М.А. Клюева» от 15.01.99г. №1-П\\Российская газета. 28.01.99г.

[2] Всеобщая декларация прав и свобод человека (Резолюция 217А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10.12.48)// СССР и международное сотрудничество в области прав человека. Документы и материалы.М.:1989.С.413-419.

[3] Бюллетень Верховного суда РФ. 1994. №12.С. 5-11.

[4] Об адвокатуре. Международные положения. М. «Буквица». 1997. С.4-5.

[5] Вестник Высшего Арбитражного Суда. 1996. №12.

[6] Об адвокатуре. Международные положения. С.5.

[7] Там же.

[8] Шестаков Л.Н. Россия-член Совета Европы: некоторые правовые вопросы// Вестник Московского университета. Серия Право. 1997. №4. С.63.

[9] Собрание законодательства РФ. 1998. №44. Ст.5400.

[10] Собрание законодательства. 1998. №20. Ст. 2143.

[11] Российская юстиция. 1997. №6. С.2.

[12] Российская юстиция. 1997. №6. С.3.

[13] Там же.

[14] Там же. С.5-6.

[15] Собрание законодательства РФ. 1994. №15. Ст.1684.

[16] Петренко Л.Ю. Правовые отношения в странах СНГ // Вестник РАН. 1997. №12.

[17] Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. 1999.№5.С.98-100.

[18] Судебное решение Европейского суда по правам человека по делу Голдера от 21.02.75// Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. 1999.№5.С.100.

[19] Нешатаева Т.Н. Статья 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и право на суд // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1999. №5.С.97.

Тема 12. Конституционно правовое регулирование представительства.

Вопрос 1. Нормы Конституции РФ об оказании правовой помощи и представительстве в судах.

 

Конституция Российской Федерации, принятая 12 декабря 1993 года, нормативно закрепила на уровне национального законодательства принцип разделения властей в России. В соответствии с этим принципом  судебная власть является не только самостоятельной, но и полноправной ветвью власти в сфере осуществления  правосудия. Статья 46 Конституции РФ гласит: «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод»[1]. Право на судебную защиту не может быть каким-либо образом ограничено, о чем свидетельствует толкование и практика применения статьи 46 Конституции РФ Конституционным судом РФ[2]. Поэтому можно говорить о судебной защите как о базовой, основной форме защиты прав[3]. Суд и соответствующие лица, содействующие суду в осуществлении правосудия, таким образом, становятся основными субъектами, от деятельности которых зависит эффективность защиты прав.

Конституция РФ, развивая принцип приоритетности судебной защиты прав, указывает в статье 48: «Каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи». Действительно, возложение исключительно на суд задачи осуществления правосудия и придание судебной форме защиты прав свойств базового способа защиты само по себе является достаточно тяжкой ношей. Тем более в настоящее время, когда авторитет судебной власти только продолжает формироваться, а традиция решать конфликты неправовыми средствами сочетается с обвальным увеличением количества дел в судах. В такой ситуации, без оказания квалифицированной юридической помощи ни о какой эффективности судебной защиты прав говорить не приходится. Юридическая помощь может оказываться различными способами, в том числе и путем судебного представительства. Таким образом, судебное представительство, являясь институтом процессуальных отраслей права через связь с судом как органом, осуществляющим правосудие, получает толчок к дальнейшему развитию посредством закрепления положения суда в Конституции России.

Право на судебную защиту и на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе и в форме процессуального представительства, являются правами, которые в соответствии со статьей 2 Конституции РФ являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства. Указанные положения являются воспроизведением в национальном законодательстве принципов международного права, цитированных выше. Вместе с тем, международное право уделяет большее внимание вопросам оказания правовой помощи неимущим, а также лицам, в отношении которых возможна дискриминация.

Кроме того, часть 3 статьи 123 Конституции РФ указывает, что судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. О категориях состязательности и равноправия, как факторах, влияющих на развитие института представительства мы скажем ниже при рассмотрении гражданских процессуальных факторов. В целом, следует заметить, что состязательность и равноправие сторон рассматриваются Конституцией в качестве общих принципов судопроизводства вне зависимости от его вида: конституционного, гражданского, административного или уголовного. По этой причине то влияние, которое оказывают эти принципы на развитие гражданского процессуального представительства можно распространить и на иные виды судопроизводства. Безусловно, при этом необходимо учитывать существенные особенности, которыми обладают отрасли права, регулирующие указанные виды судопроизводства.

Вместе с тем, Конституция  РФ распространяет действия принципов состязательности и равноправия только на судопроизводство. Отношения же представительства перед властными органами возникают не только при осуществлении правосудия. По этой причине состязательность и равноправие, как принципы судопроизводства,  оказывают влияние только на судебное представительство. О взаимосвязи судебного представительства и представительства перед иными властными органами и о концепции единого процессуального представительства мы скажем ниже.

 

Вопрос 2. Акты Конституционного Суда РФ по вопросам процессуального представительства и оказания правовой помощи.

 

Постановление Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой статьи 28 Закона Российской Федерации "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" в связи с жалобами граждан Ю.К. Гудковой, П.В. Штукатурова и М.А. Яшиной"

 

Согласно Конституции Российской Федерации гражданин Российской Федерации может самостоятельно осуществлять в полном объеме свои права и обязанности с 18 лет (статья 60); граждане, признанные судом недееспособными, не имеют права избирать и быть избранными (статья 32, часть 3). Каких-либо других ограничений в отношении недееспособных лиц Конституция Российской Федерации непосредственно не предусматривает.

По смыслу названных положений Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 46 и 55 (часть 3), гражданин может быть признан недееспособным на основании федерального закона в надлежащей судебной процедуре. При этом лицо, страдающее психическим расстройством, как следует из статьи 22 Конституции Российской Федерации, закрепляющей право каждого на свободу и личную неприкосновенность, может быть лишено свободы в целях принудительного лечения только по судебному решению в порядке, установленном законом. Это предполагает, что предоставляемая такому лицу судебная защита должна быть справедливой, полной и эффективной, включая обеспечение ему права на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе права пользоваться помощью выбранного им самим адвоката (статья 48 Конституции Российской Федерации), а ограничения, связанные с процедурами признания лица недееспособным, должны отвечать критериям разумности и соразмерности.

Непредоставление гражданину возможности лично или через выбранного им самим представителя участвовать в судебном заседании, в котором рассматривается заявление о признании его недееспособным, в том числе в результате неизвещения гражданина о времени и месте судебного заседания, является недопустимым ограничением не только права на получение квалифицированной юридической помощи, но и права на полную и эффективную судебную защиту, осуществляемую на основе равенства перед законом и судом, справедливого судебного разбирательства, состязательности и равноправия сторон и гарантируемую статьями 19 (часть 1), 45 (часть 2), 46 (часть 1), 55 (часть 3) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, с тем чтобы исключить неправомерное ограничение конституционного права гражданина самостоятельно осуществлять в полном объеме свои права и обязанности (статья 60 Конституции Российской Федерации).

Определение Конституционного Суда РФ от 21 февраля 2008 г. N 94-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Давыдова Андрея Станиславовича на нарушение его конституционных прав положениями статей 48, 153, 194-198 и 254 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации"

 

Лицу, находящемуся в исправительном учреждении и участвующему в гражданском деле, должна обеспечиваться возможность реализации его прав: судьей в стадии подготовки дела к судебному разбирательству и судом в стадии разбирательства дела должно быть направлено письмо с разъяснением его прав, в том числе права на ведение дела через представителя, и обязанностей; ему должно быть заблаговременно обеспечено вручение копии искового заявления (если оно является ответчиком или третьим лицом) и других документов, включая копии судебных постановлений, предоставлено время, достаточное - с учетом его положения - для заключения соглашения с представителем, подготовки и направления в суд обоснования своей позиции по делу, представления доказательств в подтверждение своих требований или возражений, а также для реализации других процессуальных прав. При необходимости судья (суд) может в соответствии со статьей 62 ГПК Российской Федерации поручить суду по месту отбывания указанным лицом наказания опросить его по обстоятельствам дела, вручить документы или совершить иные процессуальные действия, необходимые для рассмотрения и разрешения дела (Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2006 года, утвержденный постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 7 марта 2007 года).

 

Определение Конституционного Суда РФ от 21 октября 2008 г. N 653-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Шелковой Марины Геннадьевны на нарушение ее конституционных прав частью пятой статьи 378 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации"

 

Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает, что граждане вправе вести свои дела в суде лично или через представителей (часть первая статьи 48); полномочия представителя должны быть выражены в доверенности, выданной и оформленной в соответствии с законом (часть первая статьи 53).

Согласно Основам законодательства Российской Федерации о нотариате нотариус свидетельствует верность копий документов и выписок из них, выданных гражданами (статья 77); верность копии документа, выданного гражданином, свидетельствуется нотариусом в тех случаях, когда подлинность подписи гражданина на документе засвидетельствована нотариусом или должностным лицом предприятия, учреждения, организации по месту работы, учебы или жительства гражданина (статья 78).

Как следует из содержания приведенных норм, действующее законодательство не препятствует представителю гражданина подтвердить свои полномочия на подачу надзорной жалобы надлежащим образом заверенной копией доверенности, положения части пятой статьи 378 ГПК Российской Федерации не могут служить основанием для возвращения судьей надзорной жалобы, подписанной представителем, если к ней приложена нотариально заверенная копия доверенности, удостоверяющей его полномочия на обжалование принятых по делу судебных постановлений в порядке надзора.

 

 

 

Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июля 2004 г. N 15-П "По делу о проверке конституционности части 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан, Губернатора Ярославской области, Арбитражного суда Красноярского края, жалобами ряда организаций и граждан"

 

Конституция Российской Федерации закрепляет право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (статья 45, часть 2). Одним из таких способов является судебная защита, которая согласно статье 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации гарантируется каждому. Право на судебную защиту, как следует из данной нормы во взаимосвязи со статьей 17 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, относится к основным неотчуждаемым правам и свободам человека и гражданина. Равным образом оно распространяется и на организации как объединения граждан, выступая одновременно в силу статьи 18 Конституции Российской Федерации гарантией всех других принадлежащих им прав и свобод.

Реализации права на судебную защиту наряду с другими правовыми средствами служит институт судебного представительства, обеспечивающий заинтересованному лицу получение квалифицированной юридической помощи (статья 48, часть 1, Конституции Российской Федерации), а в случаях невозможности непосредственного (личного) участия в судопроизводстве - доступ к правосудию. В отличие от граждан организации по своей правовой природе лишены возможности непосредственно участвовать в судопроизводстве, а потому дела организаций ведут в арбитражном суде их органы в лице руководителей или другие, по их выбору, представители (части 4 и 5 статьи 59, статья 61 АПК Российской Федерации).

Отсутствие у организации возможности иметь представителя для реализации своих прав как участника арбитражного процесса и отстаивания своих интересов в суде лишало бы ее самого права на судебную защиту и на участие в судопроизводстве на основе закрепленных в статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации принципов состязательности и равноправия сторон. Вместе с тем конституционное право на судебную защиту и принципы состязательности и равноправия сторон не предполагают выбор по своему усмотрению любых способов и процедур судебной защиты, а право вести свои дела в суде через самостоятельно выбранного представителя не означает безусловное право выбирать в качестве такового любое лицо и не предполагает возможность участия в судопроизводстве любого лица в качестве представителя.

Данная правовая позиция применительно к уголовному судопроизводству сформулирована Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 28 января 1997 года по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 УПК РСФСР и в ряде решений подтверждена применительно к конституционному судопроизводству. Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, учитывая, что право пользоваться помощью защитника и иметь представителя служит одним из способов судебной защиты и вместе с тем - одним из проявлений конституционного права на получение квалифицированной юридической помощи, установление критериев квалифицированной юридической помощи и обусловленных ими особенностей и условий допуска тех или иных лиц в качестве защитников или представителей в конкретных видах судопроизводства является прерогативой законодателя.

Так, Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" предусмотрено, что для приобретения статуса адвоката, дающего в том числе право участвовать в судопроизводстве в качестве представителя доверителя, необходимы определенный уровень юридического образования, стаж работы по юридической специальности или стажировка в адвокатском образовании, положительное решение квалификационной комиссии, принимаемое после сдачи квалификационного экзамена, отсутствие непогашенной или неснятой судимости за совершение умышленного преступления (статья 9). Кроме того, в целях реализации конституционных прав граждан и их объединений, в частности права на судебную защиту и права на получение квалифицированной юридической помощи, названным Федеральным законом предусмотрены специальные требования к организации адвокатской деятельности и адвокатуры, а также комплекс правовых гарантий, обеспечивающих независимость адвоката при осуществлении им своих обязанностей, полноту и качество предоставляемых юридических услуг, страхование риска его ответственности за нарушение условий заключенного с доверителем соглашения (статьи 3, 6-8, 13, 16-19).

Исходя из конституционной природы правосудия, осуществление которого возложено на суды как органы государственной (судебной) власти (статья 10; статья 11, часть 1; статья 118, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации), и обязанности государства гарантировать каждому судебную защиту, в том числе путем определения порядка получения квалифицированной юридической помощи, а также особых требований, предъявляемых к членам адвокатских образований, законодатель вправе предусмотреть преимущества для адвокатов при допуске их в качестве представителей в суде, если необходимость таких преимуществ обусловлена публичными интересами, что, например, имеет место в уголовном судопроизводстве в отношении представителей обвиняемого (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 28 января 1997 года). Однако при этом он должен обеспечивать баланс публичных интересов и прав и законных интересов лица при выборе представителя для судебной защиты, не допуская несоразмерного ограничения как права на судебную защиту, так и права на получение квалифицированной юридической помощи. Данное требование является обязательным для законодателя и при определении условий и критериев допуска представителей организаций для участия от ее имени в арбитражном процессе.

3. В соответствии с Конституцией Российской Федерации (статья 19, части 1 и 2; статья 123, часть 3) стороны в судебном процессе равны перед законом и судом - вне зависимости от того, в какой организационно-правовой форме выступают данные участники судопроизводства, а возникший между ними спор разрешается на основе принципов состязательности и равноправия сторон. Этим установлениям корреспондируют положения статей 7, 8 и 10 Всеобщей декларации прав человека, пункта 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которые гарантируют равенство всех перед законом и судом, право каждого на справедливое разбирательство спора о его гражданских правах и обязанностях независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Названные положения, как относящиеся к общепризнанным принципам и нормам международного права, согласно статье 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации являются составной частью правовой системы Российской Федерации.

Конституция Российской Федерации гарантирует свободу экономической деятельности, признание и защиту равным образом частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности, право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (статья 8; статья 34, часть 1; статья 35, части 1 и 2). На этих конституционных предписаниях основаны положения Гражданского кодекса Российской Федерации о равенстве участников гражданских правоотношений, свободе договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, свободном установлении своих прав и обязанностей на основе договора (пункты 1 и 2 статьи 1, пункт 1 статьи 2 и пункт 1 статьи 9).

Природой прав, возникающих из гражданских правоотношений, материальных по своей сути, обусловлено диспозитивное начало гражданского судопроизводства, в том числе в арбитражных судах, к компетенции которых в соответствии со статьями 118 (часть 2) и 127 Конституции Российской Федерации и конкретизирующими их нормами Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (глава 4) относится рассмотрение в порядке искового производства возникающих из гражданских правоотношений экономических споров и иных дел, связанных с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями. Принцип диспозитивности, нашедший выражение в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации (статья 70, часть 1 статьи 82, часть 1 статьи 88, часть 1 статьи 90, статьи 98 и 125, часть 1 статьи 132, часть 1 статьи 135, статья 138, пункты 5 и 6 статьи 148, статьи 150, 159, 181, 188 и др.), в совокупности с другими принципами арбитражного процесса, в том числе равенством всех перед законом и судом, состязательностью и равноправием сторон, выражает цели правосудия по делам, отнесенным к компетенции арбитражных судов, прежде всего конституционную цель защиты прав и свобод человека и гражданина (статья 2; статья 17, часть 1; статья 18 Конституции Российской Федерации).

Что касается возникающих из административных и иных публичных правоотношений экономических споров и иных дел, связанных с осуществлением организациями и гражданами предпринимательской и иной экономической деятельности, которые рассматриваются арбитражными судами в порядке административного судопроизводства (статья 29 АПК Российской Федерации), то согласно части 1 статьи 189 и статье 190 АПК Российской Федерации общие правила искового производства, в том числе диспозитивность, распространяются на такие дела, если иное не предусмотрено федеральным законом. Ограничение принципа диспозитивности, обусловленное спецификой публично-правового спора в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, по смыслу приведенных положений Конституции Российской Федерации и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, допустимо лишь в случаях, когда природа спорного публичного правоотношения не предполагает возможность свободного распоряжения субъективным материальным правом.

Диспозитивность применительно к производству в арбитражном суде означает, что арбитражные процессуальные отношения возникают, изменяются и прекращаются главным образом по инициативе непосредственных участников спорных материальных правоотношений, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться процессуальными правами и спорным материальным правом. Данное правило распространяется и на процессуальные отношения, возникающие в связи с выбором лицами, участвующими в деле, представителей для отстаивания своих интересов в арбитражном суде и допуском выбранных ими представителей к участию в судебном заседании. В случае выбора организацией представителя из числа лиц, не состоящих в ее штате, - вне зависимости от характера рассматриваемого арбитражным судом спора - в основе этих процессуальных отношений лежит гражданско-правовой договор между организацией и выбранным ею представителем.

Следовательно, отступление от принципа диспозитивности при выборе представителя в арбитражном процессе возможно, лишь если ограничения, установленные федеральным законодателем, продиктованы конституционно значимыми целями (статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации). Между тем часть 5 статьи 59 АПК Российской Федерации не отвечает приведенным требованиям. Содержащееся в ней (как и в пункте 4 статьи 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации") ограничение на выбор представителя в арбитражном суде не может быть оправдано вытекающим из статьи 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации правом законодателя установить критерии квалифицированной юридической помощи и обусловленные ими требования к лицам, которые могут выступать в качестве представителей в арбитражном процессе, поскольку данное ограничение связывается лишь с организационно-правовой формой представляемого.

В отличие от организаций граждане, в том числе индивидуальные предприниматели, вправе выбирать в качестве своих представителей в арбитражном суде не только адвокатов, но и иных оказывающих юридическую помощь лиц (часть 3 статьи 59 АПК Российской Федерации). Не делает закон исключений и для случаев, когда организации и граждане, будучи участниками процесса по одному делу, имеют противоположные интересы. Кроме того, организации, участвующие в арбитражном процессе, при выборе представителя находятся в неравном положении с организациями, участвующими в гражданском судопроизводстве по делам, отнесенным к компетенции судов общей юрисдикции: так, статья 48 ГПК Российской Федерации не проводит различий между организациями и гражданами при выборе ими представителя в гражданском процессе и не связывает возможность реализации данного права с наличием у избранного представителя статуса адвоката.

В уголовном процессе организации, выступающие в качестве потерпевшего или гражданского истца, в соответствии с частью первой статьи 45 УПК Российской Федерации также вправе выбирать представителя не только из числа адвокатов. Как указал Конституционный Суд Российской Федерации, лишение этих участников уголовного судопроизводства права обратиться помимо адвоката к другим лицам, способным, как они полагают, оказать квалифицированную юридическую помощь, фактически привело бы к понуждению их использовать только один способ защиты, что не согласуется со статьей 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации; такое ограничение вопреки статье 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации значительно сузило бы возможности потерпевшего и гражданского истца свободно выбирать способ защиты своих интересов, а также право на доступ к правосудию, что гарантировано статьей 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации (определения от 5 декабря 2003 года N 446-О по жалобам граждан Л.Д. Вальдмана, С.М. Григорьева и региональной общественной организации "Объединение вкладчиков "МММ" на нарушение конституционных прав и свобод рядом положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и от 5 февраля 2004 года N 25-О по жалобе гражданки В.О. Ивкиной на нарушение ее конституционных прав частью первой статьи 45 и статьей 405 УПК Российской Федерации).

Не делает исключений для организаций при выборе защитника или представителя и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: согласно его статье 25.5 в качестве защитника для оказания юридической помощи лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, или представителя потерпевшего допускается адвокат или иное лицо, полномочия которого удостоверяются доверенностью, оформленной в соответствии с законом.

Таким образом, государство, допуская в действующей системе правового регулирования возможность выступать в арбитражном суде в качестве представителей организаций штатных сотрудников либо адвокатов, а в качестве представителей граждан - иных, помимо адвокатов, лиц, оказывающих юридическую помощь, тем самым, по существу, не предъявляет особых требований к качеству предоставляемой юридической помощи и, следовательно, не гарантирует ее надлежащий уровень, а потому не вправе возлагать на организации обязанность выбирать в качестве представителей только адвокатов или содержать юристов в штате.

4. Гарантируемые Конституцией Российской Федерации поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности, признание и равная защита различных форм собственности, право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, право каждого свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию (статьи 8 и 34; статья 37, часть 1) создают правовую основу для осуществления юридическими лицами и физическими лицами - индивидуальными предпринимателями деятельности по оказанию юридических услуг.

К их числу относятся организации и частнопрактикующие юристы, предмет деятельности которых - осуществляемое на основании соответствующих гражданско-правовых договоров оказание юридической помощи другим организациям и гражданам, в том числе путем судебного представительства. Однако часть 5 статьи 59 АПК Российской Федерации - в системной связи с пунктом 4 статьи 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" - лишает их возможности выполнять взятые на себя по договору обязательства по представительству интересов клиента в арбитражном суде в случаях, когда клиентом является не гражданин, а организация. Это означает, что в данном случае законодатель избрал критерием для ограничения допуска к участию в качестве представителей в арбитражном процессе не квалификационные требования, связанные с качеством юридической помощи и необходимостью защиты соответствующих публичных интересов, а лишь организационно-правовую форму, в которой выступает участник судопроизводства, нуждающийся в юридической помощи.

Между тем сама по себе организационно-правая форма участника судопроизводства (физическое либо юридическое лицо, гражданин либо организация) не предопределяет различия в условиях и характере оказываемой ему юридической помощи при представительстве в арбитражном процессе и не свидетельствует о существовании таких различий. Следовательно, вводящая названный критерий часть 5 статьи 59 АПК Российской Федерации, при том, что индивидуальные предприниматели и иные граждане в арбитражном процессе (а в гражданском процессе - и организации) не ограничены в выборе представителя, не отвечает принципам соразмерности и справедливости, которые должны соблюдаться при ограничении в конституционно значимых целях свободы договоров, свободного использования своих способностей для предпринимательской и иной не запрещенной законом деятельности. Тем самым нарушается и конституционный принцип юридического равенства, поскольку адвокаты и их объединения произвольно ставятся в привилегированное положение по отношению к частнопрактикующим юристам и организациям, предметом деятельности которых является оказание юридической помощи, включая представительство в суде.

5. Таким образом, часть 5 статьи 59 АПК Российской Федерации, в системной связи с пунктом 4 статьи 2 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" позволяющая организации выбирать представителя, не состоящего в ее штате, лишь из числа адвокатов и исключающая право работников организаций и частнопрактикующих юристов, предметом деятельности которых является оказание юридической помощи, выступать в арбитражном суде по соглашению с другими организациями в качестве их представителей, в действующей системе правового регулирования не соответствует статьям 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1), 55 (часть 3) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

 

Определение Конституционного Суда РФ от 5 декабря 2003 г. N 446-О "По жалобам граждан Л.Д.Вальдмана, С.М.Григорьева и региональной общественной организации "Объединение вкладчиков "МММ" на нарушение конституционных прав и свобод рядом положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"

В соответствии со статьей 48 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи (часть 1); каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) (часть 2).

Из приведенных конституционных норм в их взаимосвязи вытекает, в частности, что применительно к подозреваемым и обвиняемым Конституция Российской Федерации связывает реализацию права на получение квалифицированной юридической помощи именно с помощью адвоката. Данный подход нашел свое закрепление в статье 49 УПК Российской Федерации, устанавливающей, что в качестве защитников - лиц, осуществляющих защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающих им юридическую помощь при производстве по уголовному делу, допускаются адвокаты. Вместе с тем поскольку статья 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации не уточняет, кем именно должна быть обеспечена квалифицированная юридическая помощь нуждающемуся в ней гражданину, конституционную обязанность государства обеспечить каждому желающему достаточно высокий уровень любого из видов предоставляемой юридической помощи нельзя трактовать как обязанность пользоваться помощью только адвоката. Соответственно, право потерпевшего на получение юридической помощи не может влечь за собой возникновение у него обязанности обращаться за юридическими услугами только к членам адвокатского сообщества.

Часть первая статьи 45 УПК Российской Федерации, согласно которой представителями потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя могут быть адвокаты, а представителями гражданского истца, являющегося юридическим лицом, - также иные лица, правомочные в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации представлять его интересы; по постановлению мирового судьи в качестве представителя потерпевшего или гражданского истца могут быть также допущены один из близких родственников потерпевшего или гражданского истца либо иное лицо, о допуске которого ходатайствует потерпевший или гражданский истец, также не содержит императивного предписания о том, что представителями названных участников уголовного судопроизводства должны выступать только адвокаты, - словосочетание "представителями могут быть адвокаты" имеет в виду, по сути, альтернативу выбора представителя.

Данная норма не может быть истолкована таким образом, чтобы исключалось участие лица, не являющегося адвокатом, в уголовном процессе в качестве представителя потерпевшего (гражданского истца, частного обвинителя). Лишение этих лиц права обратиться за юридической помощью к тому, кто, по их мнению, вполне способен оказать квалифицированную юридическую помощь, фактически приводило бы к ограничению свободы выбора, к понуждению использовать вопреки собственной воле только один, определенный способ защиты своих интересов и противоречило бы статье 52 Конституции Российской Федерации, согласно которой права потерпевших от преступлений подлежат охране законом, а государство обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба.

 

Определение Конституционного Суда РФ от 2 октября 2003 г. N 347-О "По жалобе гражданина Чинкова Юрия Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями части 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и части второй статьи 53 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"

 

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин Ю.Н.Чинков просит проверить конституционность части 5 статьи 59 АПК Российской Федерации, согласно которой представителями организаций в арбитражном суде могут выступать по должности руководители организаций, действующие в пределах полномочий, предусмотренных федеральным законом, иным нормативным правовым актом, учредительными документами, или лица, состоящие в штате указанных организаций, либо адвокаты. На основании названной нормы Арбитражный суд города Москвы отказал в признании полномочий заявителя, которому ООО "Аудиторская компания "Налоговые адвокаты" выдало доверенность на представление своих интересов в арбитражном суде по иску к ООО "Мэдикэл" о присуждении к исполнению обязанности в натуре.

Кроме того, в жалобе оспаривается конституционность части второй статьи 53 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", согласно которой представителями сторон в конституционном судопроизводстве по должности могут выступать руководитель органа, подписавший обращение в Конституционный Суд Российской Федерации, а также адвокаты или лица, имеющие ученую степень по юридической специальности, полномочия которых подтверждаются соответствующими документами. Как было разъяснено заявителю на консультации в Конституционном Суде Российской Федерации, он не может быть представителем ЗАО "Москва Каунт Металл Ресайклинг (Москва СМР)" в Конституционном Суде Российской Федерации, поскольку не отвечает указанным требованиям.

По мнению гражданина Ю.Н.Чинкова, оспариваемыми положениями нарушаются его права, гарантируемые статьями 19 (части 1 и 2), 30 (часть 2), 34 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

2. Из Конституции Российской Федерации, закрепляющей права и свободы человека и гражданина, в том числе те, на нарушение которых указывает заявитель, не вытекает возможность для любого гражданина участвовать в судопроизводстве в качестве представителя. Основания такого допуска применительно к отдельным видам судопроизводства определяются исходя из Конституции Российской Федерации федеральными конституционными законами и федеральными законами.

Положение части второй статьи 53 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" о круге лиц, которые могут быть допущены в качестве представителей стороны в конституционном судопроизводстве, направлено на обеспечение конституционного требования о праве на квалифицированную юридическую помощь (статья 48, часть 1, Конституции Российской Федерации) и имеет целью более полное обеспечение защиты прав стороны в конституционном судопроизводстве. Учитывает оно и особую правовую природу Конституционного Суда Российской Федерации, уполномоченного решать только вопросы права (часть третья статьи 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации").

 

Определение Конституционного Суда РФ от 10 ноября 2002 г. N 293-О "По жалобе открытого акционерного общества "Омский каучук" на нарушение конституционных прав и свобод статьей 21 Закона Российской Федерации "О государственной тайне"

 

3. Порядок судопроизводства в арбитражных судах в Российской Федерации определяется Конституцией Российской Федерации, федеральным конституционным законом об арбитражных судах, Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами (статья 3 АПК Российской Федерации 1995 года, действовавшего на момент рассмотрения дела ОАО "Омский каучук", и статья 3 АПК Российской Федерации 2002 года). При этом ни глава 5 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации 1995 года, ни глава 6 ныне действующего Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, устанавливающие правила ведения дел в арбитражном суде через представителя, не относят к основаниям отказа в участии в деле, связанного с государственной тайной, отсутствие у представителя стороны соответствующего допуска.

В силу статьи 7 АПК Российской Федерации 1995 года (статьи 8 и 9 АПК Российской Федерации 2002 года) судопроизводство в арбитражных судах должно осуществляться на основе состязательности и равноправия сторон, что предполагает наличие у каждой из них возможности реализовать лично или через своего представителя право на участие в судебном разбирательстве, а именно представлять доказательства, участвовать в их исследовании, задавать вопросы, давать объяснения арбитражному суду, представлять свои доводы по всем возникающим в ходе рассмотрения дела вопросам, пользоваться другими процессуальными правами, предоставленными сторонам арбитражным процессуальным законодательством. Поскольку организация реализует свои права как участника арбитражного процесса именно через представителя (статья 47 АПК Российской Федерации 1995 года, аналогичный порядок установлен и в действующем Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации), его отстранение от участия в рассмотрении дела лишает саму организацию, являющуюся стороной по делу, возможности осуществлять судебную защиту своих прав, гарантированную статьей 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации и нарушает ее право на участие в судопроизводстве на основе принципов состязательности и равноправия сторон (статья 123, часть 3, Конституции Российской Федерации).

4. Согласно частям второй и четвертой статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" признание нормативного акта либо отдельных его положений не соответствующими Конституции Российской Федерации является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, содержащих такие же положения; положения этих нормативных актов не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами.

Следовательно, статья 21 Закона Российской Федерации "О государственной тайне" не может применяться судами, другими органами и должностными лицами в качестве основания для отстранения представителей ответчика от участия в рассмотрении дела арбитражным судом в связи с отсутствием у него допуска к государственной тайне.

Вместе с тем арбитражный суд в целях сохранения государственной тайны при рассмотрении соответствующих дел вправе применить иные средства и способы обеспечения режима секретности, предусмотренные законодательством. Такими средствами, как указано в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 27 марта 1996 года применительно к обеспечению режима государственной тайны в уголовном судопроизводстве, могут выступать проведение закрытого судебного заседания, предупреждение участников процесса о неразглашении государственной тайны, ставшей им известной в связи с производством по делу, привлечение участников процесса к уголовной ответственности в случае ее разглашения.

 

 

---

[1] Конституция Российской Федерации. М.1993.

[2] См., например, Постановление Конституционного суда РФ от 3 мая 1995 года №4-П// Собрание законодательства Российской Федерации, №19, 1995.

[3] Безусловно, в данном случае идет речь о «внешней» защите прав и интересов, разделяемой с точки зрения подведомственности, однако не может толковаться как умаление иных форм государственной защиты прав (например, путем принятия законов), а также самозащиты.

Тема 14. Представительство от имени юридических лиц. Деятельность органов юридических лиц в суде.

Вопрос 1. Выступление от имени юридического лица его органов.

От процессуального представительства следует отличать выступление от имени и в интересах юридического лица его органов. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в одном из постановлений по гражданскому делу указал, что орган юридического лица не может быть признан его представителем, орган юридического лица не наделяется самостоятельным процессуальным статусом и действует в рамках полномочий предоставленных ему законом и учредительными документами юридического лица[1]. Признание органа юридического лица его законным представителем представляется теоретически неверным, поскольку необходимо влечет за собой вывод об отсутствии полной процессуальной дееспособности у юридических лиц. И в гражданском, и в гражданском и арбитражном процессуальном праве юридическое лицо наделяется полной дееспособностью, то есть способностью своими действиями осуществлять права  и исполнять обязанности[2].

Часть 2 статьи 53 ГК РФ устанавливает, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Сходная по содержанию норма статьи 48 ГПК РСФСР и статьи 59 АПК РФ устанавливает, что дела юридических лиц ведут в суде их органы, действующие в пределах полномочий, предоставленных им законом, иными нормативными актами или учредительными документами, либо их представители. Предлог «или» в части 2 статьи 48 ГПК РФ не является разделительным, не является он и только лишь соединительным предлогом, поскольку предполагает возможность участия в гражданском процессе как органов юридического лица, так и его представителей, а также совместное участие органов и представителей. Применение такого толкования на практике по общему признанию не противоречит принципам гражданского судопроизводства и помогает субъектам гражданского процесса наилучшим образом защищать свои права  в судах[3].

Органы юридических лиц по количественному составу могут быть коллегиальными и единоличными. Современное законодательство допускает, чтобы исполнительным органом отдельных юридических лиц был как исключительно единоличный исполнительный орган, так и коллегиальный исполнительный орган, а также единоличный и коллегиальный исполнительные органы. Таким образом, при определении лица, имеющего право действовать от имени юридического лица в качестве его органа, следует учитывать нормы действующего законодательства об исполнительных органах юридического лица и соответствующие положения учредительных документов юридического лица.

В случае если единственным исполнительным органом юридического лица является коллегиальный исполнительный орган, а равно, когда участие в суде будет отнесено к компетенции коллегиального исполнительного органа локальными нормативными актами юридического лица, в соответствии с господствующей точкой зрения юридическое лицо имеет возможность действовать в суде исключительно через представителя. Этот вывод, не являющийся дискуссионным и преподносящийся учеными-процессуалистами как сам собой разумеющийся[4], тем не менее, требует теоретического обоснования. Действия исполнительного органа юридического лица, порождающие, изменяющие, препятствующие или прекращающие процессуальные правоотношения (то есть являющиеся процессуальными юридическими фактами) есть результат принятых им решений. Порядок принятия решения коллегиальным исполнительным органом в значительной степени отличается от принятия решения единоличным исполнительным органом. Для первого процесс принятия решения урегулирован нормами действующего законодательства и локальными нормативными актами юридического лица и представляет собой определенную процедуру. Для последнего решения представляют собой только результат мыслительных процессов, которые никакими нормами не урегулированы и урегулированы быть не могут. Поскольку для принятия решения коллегиальным исполнительным органом требуется соблюдение определенной процедуры (созыв коллегиального исполнительного органа, обсуждение, голосование, оформление принятого решения), то очевидно, что такая процедура не может быть проведена в рамках судебного заседания. Объявление же перерыва в судебном заседании для принятия решения о совершении каждого процессуального действия коллегиальным исполнительным органом юридического лица не соответствует принципу процессуальной экономии. Пожалуй, изложенное может служить единственным объяснением общепринятой точки зрения о невозможности выступления в суде от имени юридического лица коллегиального исполнительного органа.

Вместе с тем, следует указать, что современное процессуальное законодательство не знает запрета на участие в процессе от имени юридического лица его коллегиального исполнительного органа. Более того, допуская участие от имени одного представляемого нескольких представителей по одной доверенности, что предполагает согласованные действия всех представителей, было бы совершенно нелогично запрещать участвовать, от имени юридического лица его коллегиальному органу. На наш взгляд, не имеется никакой сколько-нибудь существенной разницы для судебного процесса между участием в разбирательстве от имени хозяйственного общества его правления, действующего в качестве органа на основании закона и учредительных документов, или его представителей, действующих на основании одной доверенности, выданной на основании решения того же правления. Подобное противоречие было подмечено А.С. Гордоном, который писал: «Если три поверенных могут представлять на суде одного доверителя, то мы решительно не понимаем, отчего не могут этого же делать три директора правления»[5].

Кроме того, если исходить из посылки, что в суде дела юридических лиц, единственным или компетентным исполнительным органом которых является коллегиальный орган, могут вести только представители, то в этом случае следует признать, что такие юридические лица процессуально недееспособны, что противоречит как действующему процессуальному законодательству, так и общепризнанной доктрине. Дореволюционное законодательство и его толкование Правительствующим Сенатом, указывавшее, что правления могут представлять компании и общества на суде не иначе как через особого уполномоченного, а сами же, в своем лице, они действовать от имени общества не вправе, исходило из обратной посылки. Господствовавшая теория и указывала, что юридическое лицо является недееспособным подобно малолетним и душевнобольным, а потому может осуществлять свои права и исполнять обязанности исключительно через представителей, разновидностью которых является и правление юридического лица.[6] Законодательство же совершенно не использовало понятия юридического лица и не имело общего учения о нем.[7]

Следовательно, необходимо сделать вывод, что процессуальное законодательство не только не запрещает, но и предполагает возможность участия коллегиального исполнительного органа юридического лица в судебных заседаниях. Однако с целью соблюдения принципа процессуальной экономии, если участие в процессе коллегиального исполнительного органа существенно затрудняет или затягивает судебное разбирательство, суд вправе предложить коллегиальному исполнительному органу назначить одного или нескольких представителей из своего числа либо из числа других лиц. Вместе с тем, отказ от назначения представителей не должен влечь для юридического лица каких бы то ни было неблагоприятных последствий.

Если  исполнительными органами юридического лица являются коллегиальный и единоличный органы одновременно, то судам в этом случае следует учитывать разграничение компетенции между ними, установленное нормами законодательства, учредительными документами и локальными нормативными актами юридического лица.

Документом, на основании которого единоличный исполнительный орган - руководитель признается действующим в качестве органа юридического лица, а его процессуальные действия считаются процессуальными действиями лица, участвующего в деле, является в большинстве случаев протокол об избрании руководителя компетентным органом. Поскольку чаще всего из юридических лиц в качестве субъекта процесса выступают акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью, то необходимо отметить, что в соответствии с действующим гражданским законодательством избрание (назначение) единоличного исполнительного органа производится общим собранием участников (акционеров) либо советом директоров (наблюдательным советом) общества. Если участником (акционером) общества является одно лицо, то этот единственный участник (акционер) может назначать единоличный исполнительный орган (директора, генерального директора, президента) своим решением. Таким образом, для подтверждения полномочий руководитель акционерного общества или общества с ограниченной ответственностью должен представить суду протокол о своем избрании или аналогичное решение единственного участника (акционера). Этот же протокол или решение должны прилагаться к исковому заявлению, подписанному руководителем юридического лица.

            Документы, подтверждающие полномочия руководителя юридического лица на подачу искового заявления и (или) совершение иных процессуальных действий, или их копии обязательно должны прилагаться к исковому заявлению или к иному процессуальному документу, поскольку являются письменным доказательством, на основании которого должен быть установлен процессуальный юридический факт – наличие полномочий[8]. Они также  должны быть указаны в исковом заявлении в списке прилагаемых документов. Аналогичные требования предъявляются к заявлению о выдаче судебного приказа, апелляционной жалобе, кассационной жалобе и надзорной жалобе.

В связи с тем, что орган юридического лица не является его представителем, встает вопрос о возможности совершения процессуальных действий  лицом, назначенным исполняющим обязанности органа юридического лица. На наш взгляд, лицо, исполняющее обязанности органа юридического лица, также не является его представителем, непосредственно реализуя правосубъектность юридического лица. В противном случае следует вывод, что на период невозможности исполнения обязанностей соответствующим органом юридического лица юридическое лицо процессуально недееспособно и  может реализовывать свои процессуальные права и исполнять свои процессуальные обязанности исключительно через представителя. В свою очередь, при отсутствии ранее выданных доверенностей юридическое лицо вообще не способно участвовать в процессе, чем, безусловно, нарушается его право на судебную защиту. 

Практический же вывод этого умозаключения заключается в том, что суд при совершении процессуальных действий лицом, исполняющим обязанности компетентного органа юридического лица, не вправе требовать у него представления надлежащим образом составленной доверенности от имени юридического лица. Аналогичной позиции по этому вопросу придерживается и Президиум Высшего Арбитражного Суда, который в одном из своих постановлений по конкретному делу указал, что лицо, назначенное исполняющим обязанности президента (единоличного исполнительного органа) полномочным органом действует в пределах своей компетенции без доверенности[9]. Судебной практикой выработан единый подход по вопросу представления документов, подтверждающих полномочия лица, исполняющего обязанности руководителя юридического лица. Полномочия исполняющего обязанности руководителя должны быть подтверждены приказом о его назначении, подписанным руководителем, либо актом органа полномочного назначать руководителя[10].

 

Вопрос 2. Выступление от имени юридического лица его участников.

 

Гражданским законодательством России предусмотрены такие виды юридических лиц, дела которых ведут не органы этих юридических лиц, а их участники. Статья 72 ГК РФ устанавливает, что каждый участник полного товарищества вправе действовать от имени товарищества, если учредительным договором не установлено, что все его участники ведут дела совместно, либо ведение дел поручено отдельным участникам. Аналогичные правила применяются и при установлении порядка управления и ведения дел в товариществе на вере. В соответствии со статьей 84 ГК РФ управление в товариществе на вере осуществляется полными товарищами в соответствии с порядком аналогичным правилам, установленным Гражданским кодексом о полном товариществе.

            Полные товарищи не являются органами юридического лица, что следует из систематического толкования пунктов 1 и 2 статьи 53 ГК РФ, указывающих, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы (пункт 1), а в предусмотренных законом случаях – через своих участников (пункт 2). Порядок приобретения гражданских процессуальных прав и несения гражданских процессуальных обязанностей (арбитражных процессуальных прав и обязанностей), установленный частью 2 статьи 48 ГПК РФ (статьей 59 АПК РФ), не предусматривает возможности ведения дел юридических лиц их участниками.

В соответствии с Гражданским кодексом РФ органы полного товарищества и товарищества на вере не формируются.

Участники юридических лиц, через которых юридические лица приобретают права и принимают обязанности, не могут считаться и законными представителями в гражданском процессе. В соответствии со статьей 52 ГПК РФ и статьей 59 АПК РФ законные представители могут защищать в суде права и законные интересы только граждан, но не юридических лиц.

            Буквальное толкование статьи 48 ГПК РСФСР и статьи 59 АПК РФ  позволяет сделать единственный вывод, что дела полного товарищества или товарищества на вере в гражданском процессе могут вести только гражданские процессуальные представители, не являющиеся законными представителями. Однако такой вывод противоречит теории гражданского процессуального и арбитражного процессуального права, поскольку отвергает наличие гражданской процессуальной и арбитражной процессуальной дееспособности у этих юридических лиц.

На практике участники полного товарищества и полные товарищи в товариществе на вере выступают от имени товарищества без доверенности на основании закона и учредительного договора, при этом, не являясь органом юридического лица.

            Несогласованность норм гражданского и гражданского процессуального  (арбитражного процессуального) права не позволяет в настоящее время корректно применять норму части 2 статьи 48 ГПК РФ и статью 59 АПК РФ. Для предоставления одинакового объема гражданских процессуальных прав и одинаковой возможности осуществлять эти права, а также принимать и исполнять гражданские процессуальные обязанности  необходимо внести изменения в Гражданский процессуальный кодекс. Внесенные изменения должны аналогично нормам гражданского права устанавливать возможность ведения в суде дел юридических лиц их органами, участниками или представителями. Органы юридического лица действуют в пределах полномочий, установленных законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Участники юридического лица имеют право вести дела юридических лиц в суде в случаях, предусмотренных законом.

            Часть 2 статьи 48 ГПК РСФСР и часть 4 статьи 59 АПК РФ с учетом предложенных изменений должна выглядеть следующим образом:

            «Дела юридических лиц ведут в суде их органы, действующие в пределах полномочий, установленных законом, иными правовыми актами и учредительными документами юридического лица; участники юридического лица в случаях, предусмотренных законом; представители юридического лица. Лица, выступающие в качестве органа или участника юридического лица, представляют суду документы, удостоверяющие их полномочия».

 Здесь же следует указать, что современная судебная практика допускает наделение полномочиями процессуального представителя юридических лиц. С развитием системы процессуального представительства и отсутствием адвокатской монополии представительство юридическими лицами (как правило, специализирующимися на оказании подобного рода услуг) будет расширяться. Однако большинство ученых утверждают, что законодатель видит представителем физическое лицо. Но и нет оснований утверждать, что юридические лица не могут быть представителями. Поскольку юридические лица могут быть субъектом процесса, постольку юридическому лицу может быть поручено ведение дел других соучастников в соответствии со статьей 40 ГПК РФ и статьей 46 АПК РФ. Юридическое лицо может быть допущено судом, рассматривающим дело, к представительству по данному делу в соответствии с пунктом 6 статьи 53 ГПК РФ и часть 4 статьи 61 АПК РФ.

В этом случае доверенность от имени тяжущегося (в случае выдачи такой доверенности) должна быть выдана юридическому лицу – представителю. От имени представителя в данном случае вправе будет выступать лишь его руководитель. Для участия в деле в качестве представителя работника юридического лица – представителя этот работник должен будет представить суду доверенность, выданную ему в порядке передоверия.

 

---

[1] См.: постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 6164/98 от 9.02.99 // Вестник Высшего Арбитражного Суда. 1999.  №5. С.65-66.

[2] См., например: Гурвич М.А. Право на иск. М., Издательство АН СССР. 1949. С.88.

[3] Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу РСФСР. М., «Спарк», 1996. С.69. Комментарий к главе 5 ГПК РСФСР «Представительство в суде» написан профессором В.М. Шерстюком.

[4] Мельников А.А. Судебные представители // Курс советского гражданского процессуального права. М., 1981. Т.1. С.306.

[5] Гордон А.С. Представительство в гражданском праве. СПб., 1879. С. 122.

[6] См., например: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. Вып.1.С.68; Гордон А.О. Там же. С.122. Однако Уставом общества могло быть предусмотрено право ведения дела в суде правлением от своего имени, в этом случае правление не обязано было действовать в суде через поверенного, что подтверждалось судебной практикой. См., например: Постановления Кассационного департамента  по делу №153 от 1877 года и по делу №109 от 1882 года. Цит. по: Тютрюмов И.М. Указ. соч. Т. 1. С.297.

[7] Васьковский Е.В. Там же. С.73.

[8] См., например, постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 19 января 1998 года по делу № Ф09-1179/97 ГК. Документ содержится в ИПС «Кодекс».

[9] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30.03.99 №488/99. Документ имеется в ИПС «Кодекс».

[10] См., например, постановления Федерального арбитражного суда Уральского округа 26 сентября 1996 года по делу № Ф09-643/96-ГК. Имеется в ИПС «Кодекс».

Тема 15. Особенности деятельности представителя в административном судопроизводстве

 

Статья 25.3. Законные представители физического лица

1. Защиту прав и законных интересов физического лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, или потерпевшего, являющихся несовершеннолетними либо по своему физическому или психическому состоянию лишенных возможности самостоятельно реализовать свои права, осуществляют их законные представители.

2. Законными представителями физического лица являются его родители, усыновители, опекуны или попечители.

3. Родственные связи или соответствующие полномочия лиц, являющихся законными представителями физического лица, удостоверяются документами, предусмотренными законом.

4. Законные представители физического лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, и потерпевшего имеют права и несут обязанности, предусмотренные настоящим Кодексом в отношении представляемых ими лиц.

5. При рассмотрении дела об административном правонарушении, совершенном лицом в возрасте до восемнадцати лет, судья, орган, должностное лицо, рассматривающие дело об административном правонарушении, вправе признать обязательным присутствие законного представителя указанного лица.

1. В соответствии с действующим гражданским и семейным законодательством законным представителем физического лица является лицо, правомочное выступать в защиту прав и законных интересов несовершеннолетних, а также других граждан, которые в силу своего физического или психического состояния не могут лично осуществлять свои права и обязанности. Законные представители защищают также права и законные интересы недееспособных и ограниченно дееспособных.

Законные представители физических лиц, исходя из содержания комментируемой статьи, могут выступать в интересах лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, а также потерпевшего. В статье конкретизируются субъекты, чьи интересы могут быть представлены законными представителями.

2. Законными представителями несовершеннолетних являются прежде всего родители, усыновители, а в определенных случаях - опекуны и попечители. Отметим, что несовершеннолетние, начиная с 16-летнего возраста, сами являются субъектами административной ответственности и рассматриваются как лица, обладающие в определенной степени административной дееспособностью.

3. Законными представителями лица, которое по своему физическому или психическому состоянию лишено возможности самостоятельно реализовать свои права, могут выступать также его родители, усыновители, опекуны и попечители.

4. Представляя интересы указанных выше физических лиц, законные представители обязаны предъявить документы, удостоверяющие их полномочия, т.е. подтверждающие их статус в качестве законных представителей (паспорт, свидетельство о рождении, решение суда об установлении усыновления, об установлении опеки или попечительства).

5. Законные представители в отношении представляемых ими лиц имеют права и несут обязанности, предусмотренные настоящим Кодексом (см. ст. 25.1, 25.2), и совершают от имени представляемых все процессуальные действия, право совершения которых принадлежит представляемым.

6. При рассмотрении дела об административном правонарушении, совершенном лицом, не достигшим 18-летнего возраста, судья, орган, должностное лицо, рассматривающие дело, вправе признать обязательным присутствие законного представителя указанного лица.

В соответствии со ст. 27.15 Кодекса в случаях, предусмотренных ч. 3 ст. 29.4, а также п. 8 ч. 1 ст. 29.7, применяется привод законного представителя несовершеннолетнего лица, привлекаемого к административной ответственности. Привод осуществляется органом внутренних дел (милиции) на основании определения судьи, органа, должностного лица, рассматривающих дело об административном правонарушении.

7. В необходимых случаях законный представитель может выступить в процессе одновременно и в качестве свидетеля по делу об административном правонарушении, если ему известны какие-либо обстоятельства, подлежащие установлению по данному делу. (комментарий под редакцией Салищевой)

Ст. 56 АПК. Не могут быть допрошены в качестве свидетеля представители по гражданскому и иному делу об обстоятельствах, ставших им известными в связи с исполнением обязанностей представителя, если представитель и представляемый заинтересованы в оглашении фактов[1]. Под гражданскими делами здесь понимаются не только судебные споры, вытекающие из гражданских правоотношений, но и из семейных, земельных, иных правоотношений. В качестве свидетеля в арбитражном процессе не могут быть допрошены об указанных обстоятельствах представители гражданского истца и гражданского ответчика в уголовном процессе, представители в конституционном судопроизводстве, в третейском разбирательстве, при производстве в местных судах. В соответствии с позицией Конституционного Суда представители по гражданскому и иному делу могут быть допрошены об обстоятельствах, ставших им известными в связи с исполнением обязанностей представителя.

 

Статья 25.4. Законные представители юридического лица

1. Защиту прав и законных интересов юридического лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, или юридического лица, являющегося потерпевшим, осуществляют его законные представители.

2. Законными представителями юридического лица в соответствии с настоящим Кодексом являются его руководитель, а также иное лицо, признанное в соответствии с законом или учредительными документами органом юридического лица. Полномочия законного представителя юридического лица подтверждаются документами, удостоверяющими его служебное положение.

3. Дело об административном правонарушении, совершенном юридическим лицом, рассматривается с участием его законного представителя или защитника. В отсутствие указанных лиц дело может быть рассмотрено лишь в случаях, если имеются данные о надлежащем извещении лиц о месте и времени рассмотрения дела и если от них не поступило ходатайство об отложении рассмотрения дела либо если такое ходатайство оставлено без удовлетворения.

4. При рассмотрении дела об административном правонарушении, совершенном юридическим лицом, судья, орган, должностное лицо, в производстве которых находится дело об административном правонарушении, вправе признать обязательным присутствие законного представителя юридического лица.

 

 

Статья 25.5. Защитник и представитель

1. Для оказания юридической помощи лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, в производстве по делу об административном правонарушении может участвовать защитник, а для оказания юридической помощи потерпевшему - представитель.

2. В качестве защитника или представителя к участию в производстве по делу об административном правонарушении допускается адвокат или иное лицо.

3. Полномочия адвоката удостоверяются ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием. Полномочия иного лица, оказывающего юридическую помощь, удостоверяются доверенностью, оформленной в соответствии с законом.

 

4. Защитник и представитель допускаются к участию в производстве по делу об административном правонарушении с момента возбуждения дела об административном правонарушении.

5. Защитник и представитель, допущенные к участию в производстве по делу об административном правонарушении, вправе знакомиться со всеми материалами дела, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, участвовать в рассмотрении дела, обжаловать применение мер обеспечения производства по делу, постановление по делу, пользоваться иными процессуальными правами в соответствии с настоящим Кодексом.

 

Статья 25.5. Защитник и представитель

1. Статья 48 Конституции РФ закрепляет право каждого на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе бесплатной, в случаях, предусмотренных законом. КоАП РФ конкретизирует и развивает эти конституционные положения применительно к урегулированию проблем участия защитника в процессе производства по делам об административных правонарушениях. На указанные отношения распространяются также нормы Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (с изм. и доп.).

КоАП РФ вводит такие процессуальные фигуры, как защитник и представитель. Лицу, в отношении которого ведется производство по делу, юридическая помощь оказывается защитником, а потерпевшему - представителем.

2. К участию в производстве по делу об административном правонарушении в качестве защитника и представителя не допускаются лица, если они являются сотрудниками государственных органов, осуществляющих надзор и контроль за соблюдением правил, нарушение которых явилось основанием для возбуждения данного дела, или если они ранее выступали в качестве иных участников производства по данному делу.

3. Часть 2 комментируемой статьи определяет, что функции защитника и представителя выполняет адвокат или другое лицо. Полномочия адвоката, участвующего в административном производстве, регламентируются процессуальным законодательством.

4. Адвокат, выполняющий функции защитника или представителя в производстве по делу об административном правонарушении, действует в соответствии с нормами КоАП РФ, АПК РФ и Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (п. 5 ч. 2, ч. 4 ст. 2). Его полномочия должны быть удостоверены ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием (ч. 2 ст. 6). Конституционность подобного требования зафиксирована в правовой позиции Конституционного Суда РФ (см. постановление от 28 января 1997 г. N 2-П). Форма удостоверения адвоката и форма ордера утверждены Министерством юстиции РФ.

5. Полномочия иного лица, допущенного к участию в производстве по делу в качестве защитника или представителя, удостоверяются доверенностью, оформленной в установленном порядке как письменный документ, с определением срока действия и с указанием лица, которое ее составило, и лица, на чье имя она выдана. Доверенность может удостоверяться в нотариальном порядке либо иным законным способом (ст. 185, 186 ГК РФ). Реквизиты доверенности должны отражаться в протоколах, составляемых в связи с производством по делам об административных правонарушениях.

6. Часть 4 комментируемой статьи определяет вступление защитника и представителя в производство по делам об административных правонарушениях с момента возбуждения дела об административном правонарушении.

Защитник, реализуя предоставленное ему право на участие в производстве по делу об административном правонарушении с данной стадии, обеспечивает себе возможность более полного использования своих процессуальных прав на последующих стадиях процесса.

7. Анализ положений Кодекса, направленных на реализацию конституционного права гражданина на получение квалифицированной юридической помощи и самостоятельный выбор защитника, показывает, что эти права обеспечиваются на всех стадиях административного производства и не подлежат никакому ограничению (см. ч. 1 ст. 25.1, ч. 2 ст. 25.2, ч. 3 ст. 27.3 и др.).

Помимо прав, предоставляемых защитнику в соответствии с Кодексом, он обладает всей полнотой прав, закрепленных законодательством РФ.

8. Юридическая помощь оказывается гражданам за плату. Вместе с тем Федеральный закон об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ предусматривает случаи оказания юридической помощи гражданам бесплатно, в том числе устанавливает, что во всех случаях бесплатная юридическая помощь предоставляется несовершеннолетним, содержащимся в учреждениях системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних (ч. 3 ст. 26). Органы государственной власти осуществляют финансирование деятельности адвокатов, оказывающих бесплатную юридическую помощь в случаях, предусмотренных законодательством РФ (ч. 3 ст. 3).

9. Верховный Суд РФ отметил, что в тех случаях, когда лицо понесло затраты на оплату труда адвоката или иного лица в качестве защитника в связи с тем, что в привлечении этого лица к административной ответственности было отказано или его жалоба на постановление была удовлетворена, оно вправе возбудить вопрос в судебном порядке о возмещении вреда на основании ст. 15, 1069 и 1070 ГК РФ о взыскании понесенных расходов за счет средств соответствующей казны (см. п. 26 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. N 5 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях").

 

---

[1] Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. N 108-О "По жалобе гражданина Цицкишвили Гиви Важевича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"//Собрание законодательства Российской Федерации от 26 мая 2003 г. N 21 ст. 2060